96 
А в это время Клемент Граффе, пребывая в крайне удрученном настроении, приступил к поискам, которые считал почти безнадежными. Он поехал по Хаммерсмит-роуд на восток, в сторону парков. Страхи и несчастья, воображаемые клифтонскими дамами, подействовали на него настолько подавляюще, что он не мог получить никакого удовлетворения от своих попыток помочь им. Сумеречный туман сгущался, машины включили фары. В его мыслях крутились образы раздавленного Анакса и изнасилованной Мой. Медленно проезжая по улицам, Клемент разглядывал идущих слева по тротуару людей и собак. Поначалу он ехал так медленно, что привлек внимание бдительного полицейского, после чего слегка прибавил газу. Иногда одна неприятность вытесняла другую, но это ужасное несчастье, казалось, только усилило его горестное смущение, вызванное поведением Лукаса и страхами перед теми шагами, которые может предпринять Питер Мир. Клементу отчаянно хотелось найти Лукаса и признаться ему во всех тех стародавних и уже слившихся воедино чувствах, которые он с детства испытывал к брату. К страху и любви примешивалась… вовсе не ненависть — Клемент почему-то четко понимал, что никогда не сможет возненавидеть Лукаса, — примешивалось чувство вины… в его сознании почему-то отложилось глубинное и извечное чувство вины, вызванной тем, что он стал любимчиком матери и что он вообще появился на свет. А сейчас, вместо того чтобы дожидаться Лукаса у дверей родного дома, он глупо тратит время на поиски девочки и собаки и, хотя эти два негодника, возможно, уже вернулись в Клифтон, все продолжает методично выполнять бессмысленное задание, вполне гармонирующее с изматывающим душу адом, в который с недавнего времени превратилась его жизнь. Откуда же свалились на него все эти несчастья? А начались они с идиотского падения Харви. Он мог бы остановить парня. Так почему же не остановил, словно специально нарываясь на неприятности? Луиза обняла его из жалости, она пожалела его, когда он трогательно признался, каким стал ничтожным и изворотливым путаником. Она приготовила ему несколько сэндвичей с сыром, и он съел один, а остальные в спешке забыл на кухне. У Клемента мелькнула мысль о том, что друзья вовсе не думают о реальности рассказанной Миром истории, а воспринимают ее как таинственную игру воображения. Это было лучшее, на что он мог надеяться. Что думает об этом Алеф? Она тоже пожалела его? Внимание Клемента ослабло, взгляд, направленный на прохожих, стал тусклым и рассеянным. Он уже не видел ничего, кроме посверкивающих радостным интересом ясных глаз Алеф и того доброго взгляда, с которым она назвала Питера Мира «полнейшим баловнем судьбы».
Анакс, полностью доверяя встроенному в его организм путеводителю, достиг первой большой цели — Кенсингтон-гарденз, где остановился возле Круглого пруда, чтобы попить мутной воды, холодящей горло и лапы. Ему (тоже) не удалось позавтракать, и чувство голода вовсю давало о себе знать. Отсутствие на нем ошейника почему-то также волновало и тревожило его. Он чувствовал себя раздетым и беззащитным. Стайки водоплавающих птиц — уток, лебедей, диких гусей, даже шотландских куропаток — теснились на мелководье, сражаясь за кусочки хлеба, которые бросали в пруд ребятишки. Голуби и воробьи с надеждой искали на берегу случайные крошки. Небрежно брошенная корка шлепнулась возле Анакса, и он проглотил ее, на мгновение опередив голубя. Когда он попытался схватить второй кусок хлеба, к нему с угрожающим видом двинулся гусь, и Анакс предпочел отступить. Дети рассмеялись над ним. Он глянул на них мрачными синими глазами, и детский смех оборвался. Один из мальчишек даже прикрикнул на него. Пес развернулся и с деловитым видом побежал дальше. Вскоре он заметил резвящихся собак и остановился около них, притворившись заинтересованным, хотя его совершенно не привлекала эта весьма грубая компания. Анакс вообще не любил других собак, он считал их всех без исключения представителями низшей породы. Чуть дальше несколько ребят играли в футбол с черным Лабрадором, который ловко гонял мяч носом. Прохожие с улыбками наблюдали за умным животным. Но Анакс отнесся к нему с презрением, он считал такое поведение недостойным. Поблизости работники парка сжигали кучу опавшей листвы, и едкий дым смешивался с влажным запахом туманного воздуха. Анакс чихнул. Он остановился и замер в высокой траве. То внутреннее чутье, что неуклонно вело его к некой цели, казалось, вдруг ослабело. К нему подошла какая-то женщина, ласково произнесла что-то и погладила его, и он с отсутствующим видом повилял хвостом. Продолжив путь, он начал старательно принюхиваться, медленно поворачивая в разные стороны длинную серую морду.
96 
