ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  90  

Когда Козел-Сочинитель очнулся от краткого сна и вернулся к старинному бюро, он решил, что все еще спит. Страницы, которые он написал до того, как его сморило, исчезли! Невероятно! Госпожа Хохлатка, он был уверен, не посмела бы и прикоснуться к старинному бюро. Оставалось лишь одно объяснение.

– Вор! – закричал Козел-Сочинитель.– Вор! Вор!

– Госпожа Хохлатка вбежала в салон, роняя прищепки.

– Мой господин! Что случилось?

– Меня ограбили, госпожа Хохлатка, пока я спал!

– Ворвался Питекантроп с гаечным ключом.

– Моя восстановленная несказанно сказочная сказка испарилась!

– Но как это могло случиться, мой господин? Я развешивала белье, но ничегошеньки не видела!

– Возможно, вор был так мал, что вошел и вышел через выхлопную трубу!

Госпоже Хохлатке это предположение показалось несколько натянутым, но она последовала наружу за Козлом-Сочинителем и Питекантропом, чтобы взглянуть на почтенный дилижанс сзади. Питекантроп опустился на колени, понюхал грязь в колее под колесом. И замычал.

– Грязный грызун? – переспросил Козел-Сочинитель.– Чуть больше мыши? Ага! Тогда мы м-можем сделать вывод, что вор – это грязная крыса! Вперед, друзья! М-мы должны задержать этого прохвоста и объяснить ему кое-что насчет авторских прав! Мой милый Питекантроп – веди нас!

Вздернув бровь, Питекантроп изучал землю. По небу волоком влеклось облако-колокол. Следы вели в сторону от торной дороги, по нехоженой тропинке, через сонную лощинку, за озерцо гнилой воды. Вдруг госпожа Хохлатка вскрикнула:

– Что это там за чертовщина!

На краю запруды стоял шест с перекладиной, а на нем – Пугало, в самом плачевном состоянии. Глаза и уши были выклеваны, а из прорехи на боку при каждом дуновении ветра сыпалась мелкая солома, будто кровь из раны. Козел-Сочинитель подошел поближе.

– Гм. Добрый день, Пугало.

Пугало подняло голову – медленнее, чем месяц поднимается над вспаханным полем.

– Прошу прощения за беспокойство,– начал Козел-Сочинитель,– но не пробегала ли тут грязная крыска с краденым манускриптом?

Рот Пугала открывался медленнее, чем распускаются розы.

– Сегодня…

– Великолепно! – воскликнул Козел-Сочинитель.– Скажи, в какую сторону побежал вор?

– Сегодня… мы с отцом будем сидеть в Раю…

В эту самую секунду на край запруды прыгнули два цербера, вонзили влажные от слюны клыки в бедное Пугало, сорвали его с шеста и растерзали в клочья. Сильный удар лапой отшвырнул Козла-Сочинителя в сторону. Питекантроп прыжком достиг госпожи Хохлатки и подхватил ее на руки. От пугала остались лишь лохмотья, прибитые к деревяшке. Козел-Сочинитель пытался вспомнить, что можно делать, а чего нельзя, когда имеешь дело с бешеными собаками. Притворяться мертвым? Смотреть им в глаза? Убегать со всех ног?

– Это научит его,– прорычала старшая собака,– как выдавать сюжет!

– Что делать с этими тремя, босс? – спросила младшая собака, принюхиваясь.

Козел-Сочинитель чувствовал на себе их жаркое дыхание.

– Хорошие собачки.

– Он говорит как писатель,– прорычала младшая собака.– Пахнет так же. Писатель он и есть.

– Нет времени,– пролаяла старшая собака.– Наш создатель уходит!

– Сначала я хочу попрактиковаться на Бородаче!

Питекантроп приготовился защищать друга, но церберы скачками помчались прочь по холмам и низинам полей, пока не превратились в два пятнышка на сморщенном горизонте.

– Ну и ну! – воскликнула госпожа Хохлатка. Потом заметила, что все еще пребывает на руках у Питекантропа.– Сейчас же поставь меня на землю, деревенщина неотесанная!

***

Внизу хлопает дверь, и рукопись отходит на второй план. Мое сердце сотрясают сейсмические толчки, и я задерживаю дыхание. Кто-то пришел. Кто-то пришел за мной. Бунтаро уже отозвался бы. Так скоро? Как они меня нашли? Инстинкт самосохранения, притупившийся за время знакомства с Морино, включается на полную мощность. Они пядь за пядью обыскивают гостиную, кухню, сад. Я оставил на диване носки. Еще – пустая пачка из-под сигарет. Я поставил на место откидную крышку люка и втянул веревку, но закрыл ли я филенчатую дверь? Можно сдаться и надеяться на пощаду. Забудь. Якудза не знает, что такое пощада. Спрячься здесь, под книгами. Но если книги обвалятся, я себя выдам. Есть здесь что-нибудь, что может сойти за оружие? Жду, когда на полках-ступеньках зазвучат шаги,– ничего. Либо незваные гости действуют молча, либо я имею дело только с одним. Вот мой план на крайний случай: встану над люком с трехтонным трехтомником «Критического обзора японского романа от первого лица», когда дверь достаточно откроется, сброшу эти книги вниз и, надеюсь, собью этого типа с ног. Потом спрыгну сам – если у него пистолет, меня ждут неприятности,– переломаю ему ребра и помчусь прочь. Жду. Еще жду. Сосредоточься. Я жду. А действительно ли хлопнула дверь? Я оставил заднее окно приоткрытым – может, это был ветер? Сосредоточься! Я жду. Никого. Руки ноют. Я не выдерживаю.

  90