Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
64 
Винсенте не мог понять, почему беглец сразу же не начал стрелять. Может, попадать в людей в темноте и с такого расстояния труднее, чем кажется, а может, в обойме совсем не было патронов или оставалось штуки две.
Пистолет двинулся снова.
Сзади послышались легкие шаги, это приближался Тотой.
Винсенте почувствовал странную боль в груди, как будто чья-то рука сжала ему сердце, и повернулся к костюму справа. На том была рваная рубашка вся в черных пятнах.
— Почему ты его не застрелишь? — спросил Винсенте, указывая на человека. — У тебя что, тоже патроны кончились? Надо стрелять прямо сейчас.
Костюм только сейчас заметил мальчика и бросил в ответ:
— Кто ты такой, парень? — И сердито добавил: — Это не игра! Убирайся отсюда к черту!
Тогда Винсенте повернулся к костюму слева. Тот посмотрел на него, как на пустое место, и сказал:
— Парень, будешь тут ошиваться — тебе конец.
Винсенте так и не понял: это угроза или костюм требует, чтобы он убрался?
— Для меня это не игра, — ответил Винсенте и почувствовал, что дышать стало легче.
Оказалось, что у беглеца больше сил, чем можно было предположить, судя по его безвольной позе посреди дороги. Он с трудом поднялся и заковылял через двор к какому-то дому.
Двое в костюмах наконец-то открыли огонь.
Человек вскрикнул и бросился головой вперед в первое попавшееся окно, которое оказалось окном кухни.
Суперсимметрии
1
Альфредо открыл двустворчатое окно гостиной и вышел на лоджию. Одной рукой он держался за перила, а в другой была фотография в рамке с его письменного стола. Огни города переливались и двигались: мигали фары машин, кто-то открывал шторы, а кто-то поднимал жалюзи, как будто дома были выгравированы на металле. Свет отражался в ночных облаках, и сам город казался темнее раскинувшегося над ним неба.
С высоты тридцатого этажа среди всего этого многообразия кубов и треугольников, среди геометрически правильных коробок торгового центра и квартала офисных зданий Альфредо искал и в конце концов нашел особую форму.
Сенте.
Возьми шесть кубиков и сложи их в форме распятия. Потом возьми еще два и расположи их по обеим сторонам креста. У тебя получился тессеракт, трехмерная фигура. Но это всего лишь след четырехмерного куба.
Если разложить квадрат, получится линия.
Два измерения складываются в одно.
Куб складывается в крест. Три измерения превращаются в два.
Проекция гиперкуба дает тессеракт. Четыре измерения складываются в три.
Ты существуешь в трех пространственных измерениях. Точно так же, как одномерный мальчик не может наблюдать двумерный квадрат, а двумерный мальчик — трехмерный куб, так и ты не можешь увидеть четырехмерный куб.
Четырехмерный куб есть нечто, что тебе просто не дано понять. Другое дело — тессеракт. Это уже что-то значит.
Так все обстоит для тебя и для меня, Сенте. Нам дано видеть только тень вещей, но не их суть.
2
Ранний вечер. На плите кастрюля с тушеной курицей, которую осталось только подогреть, а рядом кастрюля с рисом. Ты стоишь на лоджии нашей квартиры, облокотившись на ограждение и любуясь открывающимся видом. Сенте расположился с книгой на диване в гостиной.
Он частенько поглядывает на тебя. Иногда ты перехватываешь его взгляд и киваешь ему в ответ. Он тоже кивает или улыбается и снова погружается в книгу.
Потом он находит в книге какую-то мысль, которая, как он считает, могла бы тебя заинтересовать. Это широко известный научный факт, из тех, что так нравятся тебе, или недостающая деталь картинки-загадки, или очередная глубокая мысль.
Сенте обращается к тебе по имени и громко читает отрывок, чтобы тебе было слышно. Он старается говорить четко, пытаясь поделиться с тобой радостью, которую испытал, поняв мысль, облеченную в слова.
Он заканчивает читать, но продолжает смотреть в книгу, потому что знает: если вновь посмотрит в твою сторону, то тебя уже не будет. За ту минуту, что он читал отрывок, ты успела прыгнуть, или поскользнуться, или потерять сознание и упасть.
Это сон.
И всю ночь, пока я сплю, Сенте все смотрит и смотрит в книгу.
3
Альфредо представил, что выпускает фотографию в рамке из рук. Ему видно, как она пролетает этажей пять-шесть, потому что в стекле рамки ярко отражается свет мелькающих мимо окон. А потом, с верхнего этажа небоскреба Легаспи, уже невозможно понять, врезалась ли она в землю или пролетела насквозь.
64 
