50 
— Выпей виски.
Маркус достал бутылку из буфета. Когда он протянул Лео стакан, тот все еще выглядел расстроенным. Маркус, напротив, был так рад, что почти забыл всю эту историю.
— Вы не очень-то высокого мнения обо мне, не так ли? — спросил Лео.
— Не очень, — согласился Маркус. — Но продолжай, чего же ты хочешь?
— Ну, я не стану настаивать, что испытываю стыд, — сказал Лео. Он вновь обрел самообладание и даже слегка улыбался. — Как можно знать, что ты чувствуешь? Все это субъективно. Не стоит обращать внимание на мои побуждения. Мне и самому они не всегда понятны. Я намерен вернуть икону.
— Итак, ты хочешь, чтобы я одолжил тебе семьдесят пять фунтов.
— Боюсь, все не так просто, — заметил Лео. Он встал, продолжая потягивать виски. Они смотрели друг на друга, прислонившись к противоположным: краям камина. — Это будет стоить вам немного дороже.
— Ты хочешь сказать…
— Да. Я вернулся в магазин посмотреть, там ли она все еще. Она была в витрине, оцененная в триста фунтов.
— Понимаю, — сказал Маркус. — Ты оказался! и дураком, и мошенником.
— Я оказался и дураком, и мошенником. Мне очень жаль.
— Чего я не понимаю, так это, почему ты прибежал ко мне с этой отвратительной историей?
Воцарилось молчание, во время которого Маркус пожалел о заданном вопросе. Лео опустил глаза, затем тихо сказал:
— Я уверен, вы знаете почему.
Веселость Маркуса мгновенно исчезла. Снова они играли в кошки-мышки. Маркус поспешно сказал:
— Я, безусловно, не собираюсь помогать тебе. — Но, произнося эти слова, он с волнением почувствовал, что, конечна же, поможет и что Лео это тоже знает.
Лео улыбнулся, глядя вниз на медную каминную решетку, затем снова» стал серьезным. Он продолжал, как будто не слышал последней реплики Маркуса:
— Мне жаль, что вы не допускаете возможности, будто я могу испытывать стыд. Я не такой скверный, как вы считаете. Но давайте; поговорим о поступках, а не о мотивах. Я не стал бы просить вас об этом одолжении только ради себя. Я просто должен вернуть икону. Мой старик убит горем.
Он снова улыбнулся.
— Твой отец действительно так любит эту вещь?
— Это его самое драгоценное достояние. Он совершенно уничтожен и состарился на десять лет.
— Перестань улыбаться, — сказал Маркус. Он почувствовал, как прежнее знакомое беспомощное раздражение овладевает им. Ему захотелось ударить Лео. — По правде говоря, я думаю, что ты самый эгоистичный и бесчувственный молодой человек, с которым я имел несчастье познакомиться.
— Мне очень жаль, — сказал Лео едва слышно.
Он осторожно поднял задумчивое лицо, затем опустил голову.
— Тебе действительно следует сожалеть о том, что ты сделал, и я надеюсь, ты сожалеешь. Ты всегда представлял, что можешь просто взять и отказаться от морали, но это не так просто. Ты не так свободен, как думаешь.
— Я начинаю это понимать, — пробормотал Лео все так же полушепотом.
— К черту! — воскликнул Маркус. Разговор закончился не так, как он предполагал. Все это происходило уже много раз прежде. И он продолжил: — Меня не интересует твоя неразбериха, и я не намерен помогать тебе. Вот и все.
Лео осторожно посмотрел на Маркуса, а тот повернулся к нему спиной и занялся письмами на столе. Стояла тишина. Затем Лео сказал:
— В таком случае мне лучше уйти. Извините, что побеспокоил вас.
Маркус обернулся, Лео поднимал свое пальто. Маркус забрал пальто из его рук. Лео пристально посмотрел на Маркуса, и его лицо прояснилось, засияло. Маркус бросил пальто на пол.
— Адрес магазина? — потребовал Маркус.
— Вот, на этой бумаге, я записал его.
— Пойду поговорю с продавцом, — сказал Маркус. — Я ничего не обещаю. А теперь уходи.
Лео взял пальто, шарф и надел их. Теперь он смотрел на Маркуса с безмятежной улыбкой, излучающей не столько благодарность, сколько легкую заботливую жалость. Затем, помедлив, протянул руку и коснулся плеча Маркуса. Это было, скорее, легкое похлопывание, а не ласка. Маркус поймал ускользающее запястье Лео, яростно сжал его и отбросил. Мгновение они пристально смотрели друг на друга. Затем Маркус отошел, воздвигнув между собой и Лео стол.
— Уходи.
Дверь закрылась. Маркус сел, тяжело дыша. Выпил немного виски. Он испытывал одновременно волнение и отвращение. Немного погодя он стал смеяться, а когда лег спать, ему приснился Карел.
50 
