33 
Пишу это письмо накануне отъезда в Ближнюю Испанию, где, как я надеюсь, у нас будет славная война. Судя по докладам, кельтиберы окончательно обнаглели, а лузитаны устроили в Дальней провинции полнейший хаос, так что мой неблизкий родственник из рода Корнелиев Долабелла, одержав одну или две победы, все никак не может подавить восстание.
Прошли выборы солдатских трибунов, после чего с Титом Дидием в Испанию отправляется также Квинт Серторий. Совсем как в прежние времена! Разница состоит в том, что наш предводитель — менее выдающийся «новый человек», нежели Гай Марий. Я стану писать тебе всякий раз, когда будут появляться новости, но и взамен ожидаю от тебя писем о том, что представляет собой царь Митридат.
— Чем же занимался Луций Корнелий на ужине у Квинта Цецилия? — полюбопытствовала Юлия.
— Подозреваю, что подлизывался, — брякнул Марий.
— О, Гай Марий, только не это!
— Но почему, Юлия? Я его не осуждаю. Свинка находится — вернее, находился — на вершине славы, которая сейчас определенно превосходит мою. При сложившихся обстоятельствах Луций Корнелий не может примкнуть к Скавру; понимаю также, почему он не может присоединиться к Катулу Цезарю. — Марий вздохнул и покачал головой. — Однако я предрекаю, Юлия, что еще наступит время, когда Луций Корнелий, преодолев все преграды, прекрасно найдет со всеми ними общий язык.
— Значит, он тебе не друг?
— Видимо, нет.
— Не понимаю! Вы с ним были так близки…
— Верно, — неторопливо ответил Марий. — Тем не менее, моя дорогая, не общность взглядов и душевных порывов нас сближала. Цезарь-дед относился к Луцию Корнелию так же, как я: в критической ситуации или при необходимости выполнить важное поручение лучшего соратника не найти. С таким человеком нетрудно поддерживать приятельские отношения. Однако очень сомневаюсь, что Луций Корнелий способен на такую дружбу, какая связывает меня, к примеру, с Публием Рутилием: когда критика принимается с той же готовностью, как и похвалы. Луцию Корнелию недостает умения спокойно сидеть на скамеечке с другом, просто наслаждаясь его обществом. Это противно всей его натуре.
— Какова же его натура, Гай Марий? Я так и не разобралась в нем.
Марий покачал головой и усмехнулся:
— Не только ты — никто! Даже проведя в его обществе столько лет, я не имею о нем достаточного представления.
— Думаю, ты мог бы составить о нем представление, — проницательно сказала Юлия, — просто не захотел. — Она придвинулась к нему ближе. — Во всяком случае, тебе не хочется делиться своими догадками со мной. А вот моя: если кого-то можно назвать его другом, то это Аврелия.
— Это я заметил, — сухо отозвался Марий.
— Только не торопись с заключением, что между ними что-то происходит, ибо это не так. Просто мне сдается, что если Луций Корнелий способен открыть кому-либо душу, то только ей.
— Гм, — промычал Марий, заканчивая таким образом разговор.
Зиму они провели в Галикарнасе, поскольку добрались до Малой Азии слишком поздно, чтобы идти на риск сухопутного путешествия от побережья Эгейского моря до Пессинунта. Они слишком задержались в Афинах, поскольку этот город привел их в восторг, а оттуда отправились в Дельфы, чтобы посетить оракул Аполлона, хотя Марий отказался обращаться к Пифии за пророчествами. Юлия была удивлена этим отказом и потребовала объяснений.
— Нельзя дразнить богов, — был ответ. — Я уже достаточно наслушался пророчеств. Если я опять запрошу откровений о будущем, боги и вовсе от меня отвернутся.
— А про Мария-младшего?
— Все равно нет.
Они также побывали в Эпидавре на ближнем Пелопоннесе, где, воздав должное роскошным сооружениям и замечательным статуям Тразимеда с Пароса, Марий обратился к жрецам бога врачевания Асклепия, славящимся умением толковать сны и лечить от бессонницы. Послушно выпив предложенную настойку и проспав в специальном помещении подле большого храма всю ночь, он так и не смог вспомнить своих снов, так что самое большее, что сумели сделать для него жрецы, — это посоветовать сбросить вес, больше двигаться и не перегружать голову лишними мыслями.
— По-моему, все это шарлатанство, — пренебрежительно махнул рукой Марий, однако преподнес божеству в качестве благодарности дорогой золотой кубок, инкрустированный драгоценными камнями.
— А по-моему, они знают, что советуют, — отозвалась Юлия, устремив взор на его раздавшуюся талию.
33 
