388 
— Они придушат твои законы, как только ты покинешь Италию. Что ты будешь делать, когда вернешься? — спросил Мамерк Суллу.
— Разбираться с этим, когда все произойдет, а не заранее.
— Сумеешь ли ты разобраться, Луций Корнелий? Мне кажется, может сложиться безнадежная ситуация.
— Всегда найдется какой-нибудь выход, Мамерк. А пока, можешь мне поверить, я не намерен тратить свое свободное время в период этой кампании на вино и женщин, — засмеялся Сулла, который казался совершенно спокойным. — Ты же знаешь, я один из любимцев Фортуны, и она всегда присматривает за мной.
Они принялись обсуждать отголоски войны в Италии. Самниты, которые все еще контролировали большую часть территории между Эзернией и Корфинием и города Эзернию и Нолу, держались с поразительным упорством.
— Они веками ненавидели Рим, что сделало их лучшими ненавистниками в мире, — вздохнул Сулла. — Надеюсь, что к тому времени, когда я уеду в Грецию, Эзерния и Нола уже сдадутся. Если же все останется по-прежнему, им придется дождаться моего возвращения.
— Не придется, если мы поспособствуем их сдаче, — заявил Поросенок.
В дверь поскребся слуга и прошептал, что обед уже готов, если Луций Корнелий пожелает. Луций Корнелий пожелал. Он встал и отправился в триклиний. Пока суетливые слуги разносили яства, Сулла поддерживал легкую и непринужденную беседу; все трое сотрапезников наслаждались роскошью, позволительной только для старых друзей, и каждый возлежал на своем ложе.
— Ты никогда не принимаешь женщин, Луций Корнелий? — поинтересовался Мамерк, когда слуги были отпущены.
— Во время кампании, вдали от жены, это ты имеешь в виду? — пожал плечами Сулла.
— Да.
— Женщины доставляют слишком много хлопот, Мамерк, так что я отвечу «нет», — и Сулла рассмеялся. — Если ты спросил об этом из-за своих опекунских обязанностей перед Далматикой, то получил честный ответ.
— Собственно говоря, я спросил только по той причине, что не предполагал столь чрезвычайной серьезности, — не растерялся Мамерк.
Сулла внимательно взглянул на Мамерка, который находился как раз напротив; теперь Сулла изучал своего гостя более тщательно, чем делал это прежде. Этот Мамерк определенно не Парис, и не Адонис, и не красавчик Меммий. Темные волосы очень коротко подстрижены, а значит, никогда не завивались, что приводило в отчаяние его парикмахера; бугристое лицо украшали сломанный нос и темные, глубоко посаженные глаза; только замечательная, блестящая, загорелая кожа лица придавала ему некоторую привлекательность. Он был здоровым человеком, этот Мамерк Эмилий Лепид Ливиан. Достаточно здоровым, чтобы убить Силона в единоборстве — он был награжден за это corona civica. Таким образом, Мамерк еще и храбрец. Не такой выдающийся, чтобы постоянно представлять опасность для государства. И не дурак. По словам Поросенка, Мамерк сохранял спокойствие и надежность в любой опасной ситуации и командовал весьма уверенно. Скавр очень любил его и сделал своим душеприказчиком.
Мамерк прекрасно понял, что был внезапно подвергнут мгновенной проверке.
— Мамерк, ты женат, не так ли? — поинтересовался Сулла.
— Да, Луций Корнелий, — встрепенулся тот.
— А дети есть?
— Девочке уже четыре года.
— Привязан к своей жене?
— Нет. Она ужасная женщина.
— Думал когда-нибудь о разводе?
— Постоянно, когда я нахожусь в Риме. Вне Рима я стараюсь забыть о ней вообще.
— Как ее зовут и из какой она семьи?
— Клавдия. Она одна из сестер Аппия Клавдия Пульхра, в настоящий момент осаждающего Нолу.
— О, не слишком-то удачный выбор, Мамерк! Это подозрительная семья.
— Подозрительная? Сам я их, честно говоря, называю странными.
Метелл Пий уже не лежал, а сидел, прямой как стрела, с широко открытыми глазами, и смотрел на Суллу.
— Моя дочь теперь вдова. Ей нет еще и двадцати. У нее двое детей — мальчик и девочка. Ты видел ее?
— Нет, — спокойно ответил Мамерк, — не думаю.
— Я ее отец и не могу судить о ее внешности. Но мне говорили, что она мила, — и Сулла поднял свой кубок с вином.
— О да, Луций Корнелий! Совершенно восхитительна! — воскликнул Поросенок, лучась бессмысленной улыбкой.
— Это твое, то есть стороннее мнение. — Сулла заглянул в свою чашу, затем умело выплеснул остатки вина в пустое блюдо. — Пять! Мое счастливое число! — провозгласил он, радостно улыбнувшись. — Мне всегда везло в игре в коттаб. — Его глаза пристально смотрели прямо на Мамерка. — Я ищу хорошего мужа для своей бедной дочери, поскольку родня ее покойного мужа крепко портит ей жизнь. У нее есть приданое в сорок талантов — это больше, чем имеет большинство девушек. Кроме того, она подтвердила свою плодовитость, имеет сына; она еще молода, она патрицианка с обеих сторон — ее матерью была Юлилла, дочь старого Цезаря. И вдобавок у нее, я бы сказал, прекрасный характер. Я не имею в виду, что она относится к тому типу женщин, которые позволяют вытирать о себя ноги, но она ладит с большинством людей. Ее муж, молодой Квинт Помпей Руф, был совершенно без ума от нее. Итак, что ты скажешь? Заинтересовался?
388 
