Лёгкий, ненавязчивый романчик 
80 
— Я понимаю, — выдавила она.
— Не горюй, наоборот, порадуйся за меня!
Они обнялись.
— Сейчас же схожу за Марком Ливием и Кратиппом, — скороговоркой произнесла Сервилия, откладывая работу и закрывая прялку от пыли. — На одном я настаиваю: надо нанять строителей, которые превратят эту древнюю виллу в подходящее для тебя жилье.
* * *
Однако Ливия Друза не пожелала ждать. Уже через три дня она собрала дочерей, связки книг, прихватила немногочисленных слуг Цепиона и отправилась в Тускул.
Она не заглядывала туда с детства. Там мало что изменилось: все тот же оштукатуренный домик, желтый, как желчь, почти без сада и надворных построек, душный и темный, лишенный перистиля. Однако оказалось, что брат не теряет времени даром: вокруг уже расхаживали люди, привезенные местным подрядчиком; сам он тоже оказался тут как тут и, почтительно поприветствовав новую хозяйку, пообещал, что уже через два месяца дом превратится в уютное гнездышко.
Самостоятельная жизнь Ливии Друзы началась в хаосе, хоть и не бесцельном: она задыхалась от пыли штукатурки, глохла от стука молотков, визга пил, постоянно выкрикиваемых команд и перебранок на сочной латыни тускуланцев, которые, живя в каких-то пятнадцати милях от Рима, редко туда наведывались. Дочери отреагировали на перемену обстановки в полном соответствии со своими характерами: Лилла, которой было четыре с половиной года, была зачарована кипящей в доме работой, а сдержанная и замкнутая Сервилия жила здесь в страхе — перед новым домом, звуками, собственной матерью. Однако настроение Сервилии не передавалось окружающим, а вдохновенное участие Лиллы в происходящем усугубляло хаос.
Доверив дочерей старой няньке, одновременно бывшей наставницей Сервилии, Ливия Друза следующим же утром отправилась на прогулку, чтобы полюбоваться красотой зимнего пейзажа и насладиться сельским покоем, сама не веря, что ей удалось сбросить оковы длительной неволи. На календаре была весна, однако зима еще не думала отступать. Великий понтифик Гней Домиций Агенобарб не настоял на том, чтобы коллегия понтификов, исполняя свой долг, следила за тем, чтобы календарный сезон соответствовал природному. В этом году в Риме и его окрестностях зима выдалась мягкой, снег почти не выпадал, Тибр не замерз. В то утро мороза не было, ветер напоминал дыхание спящего, под ногами шелестела свежая трава.
Ливия Друза чувствовала себя счастливее, чем когда-либо в жизни. Она прошла по заросшему саду, перелезла через низкую каменную стену, обошла поле, по которому уже успел пройтись плуг, преодолела еще одну стену и оказалась на овечьем выгоне. Косматые безмозглые создания шарахнулись от нее, когда она попыталась их подманить; улыбаясь, Ливия Друза продолжила путь.
За выгоном она нашла выкрашенный белой краской межевой камень, а неподалеку — маленькое святилище, обагренное еще не просохшей кровью жертвенного животного. С нижних веток стоящего тут же дерева свисали и деревянные куколки, и шары, и головки чеснока; все это, судя по виду, находилось здесь уже давно. Ливия Друза с любопытством взялась за перевернутый вверх дном глиняный кувшин, но тут же поспешно выронила его: под кувшином разлагались останки козла.
Будучи горожанкой, она не поняла, что двигаться дальше — значит вторгнуться на чужую территорию, чей хозяин усердно ублажает богов своей земли. Она продолжила путь. При виде первого же желтого крокуса Ливия Друза опустилась на колени, любуясь цветком, а потом, выпрямившись, посмотрела на окружающие деревья новым взглядом: ей казалось сейчас, что и деревья, и все живое создано для нее одной.
На ее пути встал яблонево-грушевый сад; груши были собраны не полностью, и Ливия Друза не избежала соблазна сорвать одну. Груша оказалась настолько сладкой и сочной, что она мигом перепачкала руки. До ее слуха донеслось журчание воды, и она пошла на звук, раздвигая ветви, пока не наткнулась на ручей. Вода в нем была обжигающе-ледяной, однако она отважно сполоснула в ней руки, а потом со счастливым смехом подставила их солнцу. Сняв с себя накидку, Ливия Друза, стоя у ручья на коленях, сложила ее треугольником и перекинула через руку. И тогда, поднявшись на ноги, она увидела его.
Перед этим он читал. Свиток он держал в левой руке, но пергамент успел снова завернуться, поскольку он совершенно забыл о нем, всматриваясь в женщину, вторгнувшуюся в его сад. Царь Одиссей из Итаки! Встретившись с ним глазами, Ливия Друза затаила дыхание, ибо это были настоящие одиссеевы глаза — огромные, серые, прекрасные.
80 
