88 
На унылой, тускло освещенной площадке кто-то стоял у двери в мою квартиру. Сердце у меня пырнуло в пятки. Это был Артур.
— О, привет, Артур. Никого нет дома?
— Я не звонил. Я знал, что вы у… нее…
— Почему же ты не позвонил, дурень? Зачем стоять на площадке?
— Я не хотел мешать…
Я открыл дверь, и мы вошли.
Кристофер появился из своей комнаты, очень красивый, в новом халате, расшитом драконами.
— Послушайте, Хилари, тут приходила Лopa и… О, привет, Артур.
Слава Богу, я хоть с Лорой разминулся.
— Ты купил свечи?
— О Господи, снова забыл. Извините, пожалуйста! Могу я предложить вам…
— Нет, сгинь. И, пожалуйста, чтоб не было этой чертовой музыки.
Я ушел к себе в спальню. Артур последовал за мной, и мы оба сели на кровать. Артур заплакал.
— Ох, Артур, перестань, у меня был такой день…
— Она сказала вам?
— Да.
— Как вы считаете, она может передумать?
— Откуда мне знать? Нет, пожалуй, нет. — Вот он сидит тут, рядом, лицо дурацкое, красное, мокрое, — я смотрел на него, и мне стало его очень жаль, но одновременно я подумал: слава Богу, он не будет моим родственником.
— Извините, у вас не найдется носового платка? Я, кажется, забыл свой.
— Вот.
— Если бы я только знал почему. Если бы я мог это как-то изменить, я бы что угодно сделал. Я бы стал другим человеком…
— Это невозможно. Человек не может измениться. Если тебе отказали, сколько ни меняй шляп, ничего не поможет.
— А как вы думаете, у нее есть кто-то другой? Красивое ироничное лицо Клиффорда Ларра снова возникло передо мной. Нет, это, конечно, исключено.
— Нет.
— Она написала мне такое странное письмо — не хотите взглянуть? — Он сунул мне в руку листок бумаги, истерзанный крупным ученическим почерком Кристел.
Дорогой Артур.
Ничего у нас не получится, я не могу выйти за тебя замуж, ни к чему это, я такая никчемушная, я не из тех, кто выходит замуж, есть в моей жизни такое, из-за чего никакой брак не получится, так что извини уж. И пожалуйста, больше не приходи — ради меня не приходи, мне надо побыть одной, извини. С самыми добрыми мыслями
Я содрогнулся, прочитав это послание, которое идиот Артур сумел все-таки мне всучить, а я не успел этому помешать. Какая странная записка. Но в общем-то ничего таинственного тут не было. Просто я по глупости решил, что Кристел собралась замуж. Слава Богу, эта опасность позади. Теперь я ужасно досадовал на Артура за то, что он привнес в нашу жизнь столько осложнений.
— Что мне сделать, чтобы измениться? — нудно тянул свое Артур.
— Сбрей усы.
— Вы хотите сказать…
— Ох, пошел вон, Артур, и перестань плакать. У каждого из нас есть о чем поплакать. Ты думаешь, я не мог бы затопить мир слезами, если бы стал горевать по поводу своих бед? Все у тебя в порядке. Просто наша Кристел немного тронутая. И ты еще счастливо отделался. Ради всего святого, найди себе нормальную куколку, купи стиральную машину и баджригера.[53]
Свет внезапно потух. Я выпроводил все еще шмыгавшего носом Артура за дверь, подождал немного и услышал, как он покатился с лестницы вниз. А я лег в постель и заснул.
ПОНЕДЕЛЬНИК
Был понедельник, утро. В воскресенье настроение у меня снова переменилось — оно было уже другое, чем в субботу. В воскресенье я просто обмирал от волнения и страха, как в свое время перед экзаменами. Леди Китти и даже Ганнер превратились в нечто огромное, призрачно-расплывчатое, словно подсвеченные сзади жутким светом. Я отчаянно хотел, чтобы утро понедельника уже осталось позади и ничего катастрофического не произошло, хотя не мог представить себе, как будут развиваться события до того, как оно «останется позади». Мною владел непонятный страх: а вдруг меня подвергнут испытанию и признают непригодным или даже заманят в западню. Я опасался катастрофы, которая в буквальном смысле слова доведет меня до безумия. Сумею ли я вести себя разумно, не задохнусь ли, не лишусь ли чувств. Была у меня, конечно, и такая мысль, что я могу проспать и упущу леди Китти и уже больше никогда не смогу с ней встретиться. В воскресенье я побывал в трех кино и не запомнил ни одного фильма. В понедельник я проснулся в пять утра. В семь я уже шагал по парку. Сейчас было без пяти восемь.
Солнце только еще вставало — возможно, уже встало, но это мало что изменило в пейзаже. Над парком по-прежнему висела сумеречная мгла, и на дорожке, ведущей к мостику, горели фонари. Утро было холодное, тихое, и серый туман, поднимавшийся с озера, дополнительной завесой закрывал затененную аллею. Я уже раз двенадцать обошел ту часть парка, что лежит к северу от мостика. Я прошел на запад за сторожку, потом назад — до Роттен-Роу, подошел к воде с восточной стороны, снова назад — через стоянку для машин, взошел на мостик, снова вернулся и опять направился к сторожке. Нельзя сказать, чтобы здесь было совсем безлюдно. Проехало несколько машин, и время от времени из тумана возникали фигуры прохожих — они бросали на меня взгляд и шли дальше.
88 
