очень нудно 
126 
Бывали моменты, когда ей казалось, что еще шаг — и откроется какая-то потайная дверца. Эти его редкие и такие неожиданные улыбки. Да и то, чем он поделился с ней в их первую ночь, он вряд ли открыл бы первому встречному. Были и другие моменты. Но теперь Эвелин видела, что их было слишком мало, и он сам, похоже, не придавал им никакого значения. Если он когда-то и открывался по-настоящему, то лишь в те моменты, когда они занимались любовью. Тогда получалось, что им двигала лишь страсть, похоть.
После обеда все собрались в салоне, и тогда наконец появился Алекс. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, а жест, которым он швырнул плащ слуге, явно говорил, что сейчас цепляться к нему не стоит. Однако опытная Дейдра подошла к Алексу с самой простодушной улыбкой и спросила:
— Есть какие-нибудь известия о спасшихся, Алекс? Иногда бывает…
— Они мертвы, милая леди, все. До берега им добраться оказалось не на чем, разве что на айсберге, на который они напоролись. А теперь извините меня… — Он, почти оттолкнув ее, направился к буфетной.
Но тут в наступление пошла Элисон. Белая рука была прижата к груди, а глаза смотрели с мольбой.
— Алекс, нельзя же во всем винить только себя. Капитан неверно выбрал курс. Садись, сейчас принесут горячего пунша…
Алекс остановился, словно наткнувшись на нес.
— А вы что, читали судовой журнал покойника, дорогая кузина, чтобы делать такие выводы? Пропустите меня. У меня полно работы… Пока я дождусь вашего ленивого лакея с вашим пуншем, успею напиться бренди…
Тут, как по заказу, рядом с Элисон материализовался Рори с бокалом в руке.
— Успокойся, Хэмптон. Садись, выпей. Мертвых не воротишь, только себе могилу выроешь…
— Черт возьми!.. Вы отстанете от меня?
Он распахнул дверь буфетной, через секунду вышел оттуда с полным графином бренди и, не глядя на окружающих, деревянной походкой вышел из салона.
В комнате повисла оглушительная тишина. Потом издалека донеслись грозные раскаты голоса Алекса, видно, по пути ему нечаянно попался кто-то из слуг. Тетка и Френсис сидели смущенно потупившись. Но Эвелин было не до них. Ее гораздо больше волновало, что думали его родственники. Ведь она должна была вмешаться. Но как? Как объяснить им, что Алекс настолько не принимал ее в расчет, что вмешательство воспринял бы как досадное недоразумение. Она была последним человеком на свете, от которого он ждал помощи и сочувствия.
Принесли чай, Френсис согласилась сыграть на спинете, и разговор постепенно возобновился. Потом Рори откланялся и ушел, и тогда Элисон подсела к Эвелин. Она даже не притворялась, что пьет чай. Долго и рассеянно смотрела в окно, а потом неожиданно начала:
— Ну, я-то его, положим, нисколько не боюсь. И если его гнев страшен, то только для него самого. Помню, после того, как у нас родился первенец, Рори, Алекс и еще несколько приятелей устроили соревнование — кто кого перепьет. Я не виню их, все переволновались и имели право расслабиться. Когда все упали под стол, Алекс все еще был на ногах. И все кричал, чтобы ему принесли еще, но слуги боялись входить. К тому же в доме почти не осталось спиртного. Он разгромил несколько комнат, прежде чем нашел то, что искал. Все руки у него были разбиты в кровь, он едва мог взять бутылку… Он тоже сумасшедший, только ни за что не признает этого. Рори мне рассказывал, как он потерял ребенка. И в ту ночь, рождение нашего сына, скорее всего, всколыхнуло в нем старую боль…
Эвелин стиснула кулаки так, что ногти вонзились в ладони. Ей ли было не знать о безумии, которое пожирало Алекса изнутри! Но что она могла сделать?
— Он не стал бы меня слушать, — отозвалась она, не глядя на Элисон.
— Да не слова ему нужны, Эвелин. Любовь. Понимаешь, он думает, что недостоин любви. Ты знаешь, что его отец умер, когда Алексу было всего три года? И его мать тотчас увезла мальчика от всех родственников, от всех мужчин, которые могли бы ввести его в мужской мир. Потому что она ненавидела его отца… Мало того, что Джеймс Хэмптон был безалаберным гулякой, он был еще и беспробудным пьяницей. И умер он, свернув себе шею, когда в стельку пьяный поскакал с кем-то наперегонки в Йорк-минстере. Несмотря на все усилия матери, Алекс много лет и много раз пытался стать на путь отца.
В голосе Элисон не было осуждения, только печаль. Эвелин попыталась представить, сообразить… Отец его умер от пьянства. Значит, неисключено, что и Алекс когда-нибудь… Если вернется к прежнему образу жизни. Если останется один и поймет, что все удовольствия мира легче всего найти в бутылке. Элисон говорила, что он нуждается в любви. Но почему всякий раз, когда Эвелин пыталась приблизиться, открыться, он отталкивал ее? И наступит ли такой момент, когда она сможет прорваться через все эти ледяные пустыни? Она не знала…
126 
