105 
Они прошли мимо общежития Пруэтта. Опустевшего, тихого, с распахнутыми настежь дверями и окнами.
— Фелисити так горюет, надо бы ее как-то развеселить, — сказал Мор. Просто, чтобы что-то сказать. Он сейчас произносил какие угодно слова, только бы отвлечься от собственных мыслей.
— Она сильно простужена, еще с моря. Придумала пойти купаться поздно вечером. И никак не поправится.
И вот они вышли на дорожку за библиотекой; отсюда слышались возбужденные голоса, смех, пение, а когда подошли к игровому полю, то увидели около ворот толпу мальчишек. Первый автобус уже подъехал и пассажиры садились в него. В стороне стояло несколько частных автомобилей с открытыми дверцами, в них укладывали чемоданы, теннисные ракетки, крикетные биты и прочий багаж. Те, за кем еще не приехали, весело прощались с отъезжающими. В этот день принято было забывать все распри и всех, даже самых жалких, самых никчемных одноклассников, щедро одаривать порцией теплых прощальных выкриков, особенно если родители приезжали за своим чадом на стареньком «бентли» или на древнем «роллс-ройсе».
Автобус заполнился и медленно поехал, провожаемый напутственными криками и взмахами рук. Мальчишки толпой бежали следом за ним к дороге, сначала по асфальту, потом по щебенке и так до самых ворот. Из каждого окна махали на прощанье. Автобус исчез в облаке пыли, но еще долго слышались возбужденные возгласы. Тем временем оставшиеся на игровом поле танцевали что-то вроде шотландского народного танца, аккомпанируя себе на воображаемых волынках, а из окон пустых и гулких классов неслись ликующие вопли, и, вопреки горячему пожеланию Эверарда, спускались длинные, трепещущие на ветру, хвосты туалетной бумаги.
— Обойдем, — предложил Мор. Его коробило это веселье.
— Ну что ты, Билл, — возразила Нэн. Крепко взяв за руку, она повела его к воротам, держась возле стены главного корпуса. Танцоры на миг прекратили свои подскоки, чтобы дать им пройти.
— До свидания, желаем вам хорошо отдохнуть! — раздалось сразу несколько голосов.
— До свидания, до свидания! — присоединились к ним другие.
Мор чувствовал, что его не узнают. Какой-то преподаватель. Бледная тень посреди бурлящей от радости толпы.
— До свидания, и вам тоже хорошо отдохнуть, — говорил он.
Они уже подходили к воротам, когда мимо них медленно проехала машина. Окошко опустилось и оттуда стремительно, будто на пружине, высунулась маленькая головка Ригдена.
— До свидания, — прокричал Ригден. — Удачи… до встречи!
Родители Ригдена, немного знавшие Мора, тоже помахали, но было видно, что они торопятся уехать. Машина выехала на шоссе, влилась в бесконечный поток, стремящийся в сторону Лондона, вдаль, в мир за пределами Сен-Бридж, и помчалась все быстрее и быстрее, по мере того как отец Ригдена нажимал на газ.
Мор и Нэн свернули на дорогу, ведущую к их дому. И через несколько минут оказались возле него. Фелисити встретила их у дверей.
— Узнали что-нибудь? — спросила она. Глаза у девочки были красными от нескончаемых слез.
— Нет, — ответил Мор. — Никто не звонил?
— Нет, — ответила она и опустилась на ступеньку.
— Я сварю кофе, — продолжила Нэн. — Потом займусь глажкой. А что ты собираешься делать, Билл?
Мор собирался на Подворье увидеться с Рейн.
— Съезжу в читальню, а потом… наверное, в школу, там есть кое-какие дела.
— Сегодня тоже дела? — удивилась Нэн, стоя в дверях кухни, — а я-то думала, уже каникулы.
— Я тебе много раз говорил, для меня каникулы начинаются гораздо позже окончания учебного года. — Он пошел в столовую. Сейчас комната показалась ему совсем маленькой, тесной, провинциально-пестрой. Тоска сдавила сердце.
— Не сиди на сквозняке, — уговаривала Нэн Фелисити. — Иди, выпей кофе.
— Не хочу. Мне хочется полежать.
— Ни к чему тебе лежать. Как только ляжешь, снова начнешь плакать. Лучше постирай свою одежду, пока вода не остыла. А когда высохнет, я проглажу.
Ничего не ответив, Фелисити тяжело затопала по ступенькам и закрылась в своей комнате.
Нэн принесла в столовую поднос с кофе и печеньем. Они сидели, глядя в окно. В палисаднике гулял ветер.
— Скоро осень, — сказала Нэн. — Странно, до чего, быстро. Как только флоксы облетают, значит, большая половина лета уже позади. Еще немного, и листья начнут опадать. Помнишь, как Лиффи радовалась этим листьям? Носилась за ними по полянке, как сумасшедшая. Ты их сгребал, а она ползала и разбрасывала, и ты сердился.
105 
