112 
«Видя из представления вашего изъявленное Хатукайским и Бжедухским князьями желание подвергнуться, со всеми подвластными им мурзами и народами, за Кубанью обитающими, под державу Нашу, с принесением присяги в верности, находим Мы, согласно с мнением вашим, что удовлетворение таковому желанию их завело бы Нас в неприятные объяснения и хлопоты с Портою Оттоманскою, подав ей причину укорять Нас в нарушении заключенного с нею трактата. А потому и нужно отклонить их от сего шагу тем ответом, какой предполагаете вы учинить чрез полковника Головатого, который почитаем Мы самым основательным и положению дел приличным. Таким образом, содержа помянутых князей в добром к Нам расположении и обнадеживая их сохранением мирного соседства и вспоможением при всяком случае в их надобностях, можно позволить конским табунам их ходить на пастьбе на земле Войска Черноморского, на том основании, как изображено в мнении вашем, которое Мы, во всей его силе, апробуем, — предоставляя вам, по вверенному вам над тамошним краем главному начальству, снабдить о том кого следует надлежащими предписаниями».
Основываясь на этом, генерал-фельдцейхмейстер граф Зубов 3 мая 1795 года предписал начальствовавшему войском Черноморским полковнику Головатому объявить искавшим русского подданства черкесам, что русское правительство во внутренние дела их мешаться не может; что они властны между собою, по обычаям своим, делать постановления, как заблагорассудил, и в сохранении оных обязываться присягою взаимною, которая однако же Россией принята от них быть не может, потому что это было бы противно трактатам нашим, с Оттоманской Портой заключенным. Впрочем, обнадежив преданных России князей милостью Императрицы, внушить черкесским владельцам, что спокойное пребывание их в своих местах, сохранение на границе тишины и спокойствия, воздержание подвластных им народов от хишничеств на нашей стороне и беспорядков будет столько же благоугодною Ее Величеству жертвою, как бы и принесение самой присяги на подданство. Оставаясь в таком мирном соседстве, черкесы могут твердо надеяться на Высочайшее покровительство и вспоможение в их надобностях, как бы и самые Ее Величества подданные. В доказательство же Всемилостивейшего к ним благоволения дозволить преданным нам горцам перегнать табуны их на черноморскую войсковую землю, ради сбережения от хишничеств абазинцев, с пастьбой тех лошадей войсковыми жителями по вольному найму, отчего народы сии, как был уверен Зубов, получая способы к сохранению имуществ своих и отдавая, так сказать, в наши руки свои стада, а в них и главное свое имущество, будут спокойнее и для нас вернее. Зубов надеялся также, что ближайшее обращение горцев с русскими переменит или смягчит свирепые и хищные нравы их, войско же Черноморское оградится спокойствием, получит прибыль и возможною меною умножит собственное скотоводство свое к выгоде своей и к пользе края.
Хотя, таким образом, Батыр-Гирей и не достиг главной цели и даже не получил на руки разрешительных бумаг, но обласканный вниманием Императрицы, с удовольствием жил в столице и только 23 октября выехал из Петербурга. В Екатеринодаре он был встречен полковником Головатым, который проводил Батыр-Гирея до Кубани с вооруженными старшинами и казаками и, в знак искренней дружбы, наделил его русским хлебом и солью.
Собравшиеся за Кубанью бжедухи ожидали Батыр-Гирея с нетерпением. При встрече с ним черкессы целовали у него руки, подстилали ему под ноги ткани и тем выказывали, по горским обычаям, почтение и радость о благополучном возвращении посла. Вместе с Батыр-Гиреем переправился на левую сторону р. Кубани и полковник Головатый. Они оба объявили бжедухам Царское решение на просьбу о подданстве их России. Горцы остались весьма довольны объявлением им Монаршего благоволения, и на радостях за здоровье Государыни и ходатаев за них, несмотря на запрещение корана, пили привезенную с нашей стороны водку и закусывали данным Батыр-Гирею от Головатого хлебом.
После этой торжественной встречи полковник Головатый возвратился в Екатеринодар; а Батыр-Гирей поехал в свои владения, сопровождаемый подвластным ему народом, с тем, чтобы собрать всех князей, с мурзами и дворянами, уполномочивших его на посольство, и отправиться с ними в Екатеринодар, для объявления им, в присутствии правителя Черноморского войска, Высочайших милостей.
Батыр-Гирей действительно прибыл с князьями, мурзами, дворянами и со множеством простых бжедухов и хатукайцев, 4 января 1796 года к Богоявленской пристани, близ г. Екатеринодара. Получив об этом известие чрез войскового переводчика, полковник Головатый, с довольным числом вооруженных старшин и казаков, выехал к той же переправе, на встречу своих гостей и, по просьбе черкесов, переправился к ним на левую сторону Кубани. Здесь князья и дворяне встретили Головатого с музыкою, состоявшею из четырех серебряных и одной медной сопелок и двух в серебряной оправе трещоток и с тремя черкесскими плясунами. По обычном приветствии, Головатый был приглашен в черкесский стан, куда отправился в сопровождении князей и дворян черкесского народа и с игравшей впереди процессии азиятской музыкой. Черкесы, видя торжественный прием правителя Черноморского войска, различными знаками выказывали свое удовольствие и радость. Головатый, собравши вокруг себя князей и дворян, торжественно объявил им решение Императрицы относительно просьбы их о принятии в число подданных России. Владельцы же черкесские, в свою очередь, растолковали значение речи Головатого всему прибывшему с ними бжедухскому и хатукайскому народу, который выразил Головатому чувства радости и удовольствия всеми понятными способами и единогласно обещал сохранять на границе мир и быть врагом врагов России.
112 
