... 
52 
Удивился бы он, увидев, что саркофаг пуст, убедившись, что все это не игра? Напротив. Он и так знал, что в саркофаге ничего нет. И боялся увидеть это своими глазами.
Мистер Хэнкок из Британского музея был вполне обыкновенным человеком. Просто, посвятив жизнь египетским древностям, он использовал их, чтобы продемонстрировать людям человеческую грубость и очевидное ничтожество. Ненависть к людям стала частью его натуры, столь же существенной, сколь искренняя любовь к древностям, изучением которых он занимался всю жизнь.
Хэнкок вслух прочитал заголовок для трех джентльменов, сидевших с ним в комнате:
– »Мумия разгуливает по Мэйферу». – Он перевернул страницу. – Просто отвратительно. Неужели юный Стратфорд выжил из ума?
Пожилой джентльмен, который сидел напротив за столом, улыбнулся.
– Генри Стратфорд пьяница и игрок. Нет, вы подумайте: мумия выбралась из гроба!
– Дело не в этом, – возразил Хэнкок. – Плохо, что мы оставили бесценную коллекцию в частном доме. И вот вам скандал! Там уже побывали и полиция, и репортеры из паршивых газетенок.
– Позвольте мне, – сказал пожилой джентльмен. – Меня гораздо больше беспокоит похищение золотой монеты.
– Да, но… – тихо произнес Самир Айбрахам, сидевший в углу. – Но я же говорил вам, их было только пять, когда я составлял опись коллекции, и никто из вас не видел так называемой похищенной монеты.
– Ну и что? – опять возразил Хэнкок. – Мистер Тейлор – уважаемый нумизмат. Он уверен, что монета была подлинной. И продавал ее именно Генри Стратфорд.
– Стратфорд мог украсть ее в Египте, – предположил пожилой джентльмен. Некоторые из сидевших за круглым столом закивали.
– Коллекцию следует хранить в музее, – сказал Хэнкок. – Нам нужно срочно начать изучение мумии Рамзеса. Каирский музей кипит от возмущения. А теперь еще эта монета…
– Но, джентльмены, – вмешался Самир, – мы ведь не можем принимать решения относительно этой коллекции, не посоветовавшись с мисс Стратфорд.
– Мисс Стратфорд очень молода, – презрительно отозвался Хэнкок. – И она предается своему горю. Она не способна принимать никаких решений.
– Да, – сказал пожилой джентльмен. – Но надеюсь, все присутствующие понимают, что именно Лоуренс Стратфорд вложил миллионы в развитие музея. Думаю, что Самир прав. Мы не можем перевозить коллекцию без разрешения мисс Стратфорд.
Хэнкок снова уставился в газету.
– »Рамзес поднимается из могилы», – прочитал он. – Говорю вам, мне это очень не нравится.
– Может, следует сменить охранника? – предложил Самир. – Или поставить двоих. Пожилой джентльмен кивнул:
– Хорошая идея. И в этом вопросе, повторяю, надо учитывать пожелания мисс Стратфорд.
– Может быть, вы ей позвоните? – спросил Хэнкок, обращаясь к Самиру. – Вы были другом ее отца.
– Хорошо, сэр, – тихо ответил Самир. – Обязательно позвоню.
Ранний вечер. Отель «Виктория». Рамзес ел, начиная с четырех часов, когда солнце сквозь запотевшее стекло освещало покрытый белой скатертью стол. Теперь было темно: повсюду зажгли электричество; под потолком горели тусклые светильники, скупо высвечивая стоявшие по углам в латунных горшках высокие и изящные темно-зеленые пальмы.
Лакеи в ливреях молча подносили тарелки с едой – только один из них удивленно приподнял бровь, откупоривая четвертую бутылку красного итальянского вина.
Джулия давным-давно доела свою не маленькую порцию. Они были полностью поглощены разговором, и английская речь лилась так же свободно, как и вино.
Она уже научила Рамзеса пользоваться тяжелыми серебряными вилками и ножами, но он по-прежнему игнорировал их – в его времена только варвары запихивали еду в рот лопатами.
После небольшого раздумья он так и сказал: да, только варвары пользуются ложками за едой. Пришел черед Джулии объяснять, как появилась серебряная посуда. И все же она не могла не признать, что он был очень… разборчивым, что ли. Самым утонченным, изысканным, даже когда отламывал хлеб, отрывал небольшие кусочки мяса и отправлял их на кончик языка, не касаясь пальцами губ.
Сейчас она была поглощена обсуждением технической революции.
– Первые машины были очень простыми – для обработки полей, для выделки тканей. Потом идея механизации захватила умы.
– Да.
– Если ты заставишь машину делать за тебя что-то, потом ты захочешь придумать другую.
– Понимаю.
52 
