163 
– Чаю? – вежливо спросила матушка Уун.
– С удовольствием, – ответила Энни.
Сефри казался совсем молодым, не старше семнадцати зим, сравнявшихся Энни. Он был красив странной, чуждой красотой, особенно поражали глаза – темно-синие и яркие.
Он ушел, но почти сразу же вернулся с ореховым хлебом и мармеладом.
Энни попробовала чай и обнаружила привкус лимона, апельсина и какой-то еще незнакомой добавки. Это мог оказаться яд, как внезапно представилось Энни. Матушка Уун пила чай из того же чайника, но после того, как Энни коснулась убийцы-сефри и обнаружила, что внутри он устроен совсем иначе, она вполне могла представить себе яд, смертельно опасный для человека, но лишь приятно освежающий сефри.
Второй глоток был уже притворным – оставалось надеяться, что Остра поступает так же. Впрочем, если ее служанка выпьет чай, Энни будет точно знать, отравлен ли он.
И тут Энни охватил ужас. Как она могла такое подумать? Что с ней?
Остра с тревогой посмотрела на Энни, отчего той стало только хуже.
– Энни?
– Все в порядке, – ответила она. – Просто неприятная мысль в голову пришла.
Она вспомнила, что у ее отца был человек, который пробовал всю его пищу. Ей потребуется такой человек, но пусть это будет тот, к кому она равнодушна. Только не Остра.
Матушка Уун спокойно пила чай.
– Когда мы пришли сюда, – начала Энни, – вы сказали, что кого-то сторожите. Вы не могли бы объяснить, что имели в виду?
В синем свете, льющемся из окна, кожа матушки Уун не казалась прозрачной, поскольку сквозь нее больше не просвечивали вены. Может быть, она именно потому и выбрала синие стекла, а не желтые или оранжевые, подумалось Энни. Кроме того, в помещении матушка Уун стала казаться более крупной.
– Мне кажется, вы его слышали, – ответила сефри. – Его шепот стал настолько громким, что слышен был за стенами темницы.
– И все-таки, о ком вы говорите? – нетерпеливо переспросила Энни.
– Я не стану произносить его имя, время еще не пришло, – ответила матушка Уун. – Но я прошу вас вспомнить вашу, человеческую, историю. Вы знаете, что находилось на том месте, где теперь построен этот город?
– Я была плохой ученицей во всем, – призналась Энни, – включая историю. Но то, о чем вы спросили, известно всем. Эслен построен на руинах крепости скаосов.
– Скаосы, – задумчиво повторила матушка Уун. – Как время искажает слова. Раньше оно звучало иначе: «скаслои», хотя и это было лишь попыткой произнести непроизносимое. Но, да, именно здесь ваша прародительница Виргенья Отважная одержала победу в последнем сражении против наших древних господ и поставила ногу на горло последнего из них. Так власть перешла от расы демонов к расе женщин.
– Я знаю эту легенду, – рассеянно проговорила Энни. Она обратила внимание на странность в последней фразе сефри. Ей стало интересно.
– Когда скаслои правили здесь, это место называлось Ульхеквелеш, – продолжала матушка Уун. – Оно было величайшей твердыней скаслоев, а ее властитель – самым могущественным из них.
– Да, – кивнула Энни. – Но почему вы сказали «раса женщин», а не «раса людей»?
– Потому что Виргенья Отважная была женщиной, – ответила матушка Уун.
– Да, я понимаю, но ее раса не называется «расой женщин», – возразила Энни.
– Я имела в виду расу, к которой принадлежат женщины, – уточнила сефри.
– Но вы ведь женщина, хотя и не принадлежите к расе людей, не так ли?
– Разумеется, – ответила матушка Уун, и уголки ее губ слегка приподнялись.
Энни нахмурилась, она не была уверена, что хочет и дальше углубляться в эти странные тонкости, тем более что сефри, казалось, была готова с удовольствием обсуждать любые темы, уводящие от первоначального вопроса.
– Не важно, – сказала она. – Тот, кто, по вашим словам, что-то мне шепчет. Я хочу узнать о нем побольше.
– О да, – не стала возражать матушка Уун. – Виргенья Отважная не убила последнего из скаслоев. Она оставила его узником в подземельях Эслена.
Энни вдруг почувствовала сильное головокружение; ей показалось, что ее кресло прибито гвоздями к потолку и нужно крепко держаться за него руками, чтобы не выпасть, пока комната медленно вращается.
И вновь она услышала неразборчивые слова, которые кто-то выдыхал ей в ухо, но на этот раз ей показалось, что она… почти… их понимает. Из-за окна доносились трели странных птиц.
Нет, то были вовсе не птицы, а Остра и матушка Уун.
163 
