170 
Вернувшись к Винне, он с холодеющим сердцем заметил, что ее состояние практически не изменилось. Он скормил ей еще два плода, а затем отбросил в сторону полотнище навеса.
Грефта внесли в часовню на специальном кресле, он сидел, с сомнением глядя на Эспера.
– Ну? – проворчал он.
– А теперь мы будем ждать, – честно ответил Эспер.
– Если он умрет, ты умрешь тоже.
Эспер пожал плечами и, усевшись на табурет рядом с Винной, посмотрел на грефта Энзила.
– Я знаю, что значит потерять дорогого тебе человека, – сказал он. – Я знаю, как бывает страшно, когда над тобой нависает угроза потери. Наверное, я мог бы позволить чужаку умереть ради спасения любимого человека. И я не виню вас за ложь. Но вы могли бы мне и поверить.
Лицо старика немного смягчилось.
– Ты не понимаешь, – сказал он. – Ты слишком молод, чтобы понять. Честь и храбрость для молодых. У них для этого достаточно много силы и достаточно мало разума.
Эспер немного замешкался.
– Не стану утверждать, что мне многое известно о чести, – наконец ответил он. – В особенности после представления, которое я для вас устроил.
– О чем ты? – спросил Энзил.
Эспер достал оставшиеся плоды из Сарнвуда.
– Я устал от всего этого, – пояснил он. – Я дал вашему сыну и моим друзьям больше, чем назвала достаточным колдунья. Я пробовал их сам и уверен, что они не ядовиты. Да и моей лошади они помогли. Предполагается, что достаточно трех плодов. – Он засунул руку в сумку и вытащил несколько. – Я оставлю это себе, поскольку позже, когда я выслежу вурма и убью его, мне они могут пригодиться. Но здесь осталось гораздо больше. Вы можете распорядиться ими так, как сочтете нужным.
– Но как же заклинания? Песня? Вино?
Эспер перечислил, разгибая пальцы:
– Мошенничество, обман, и мне хотелось пить. Но плоды настоящие.
Он бросил сумку управляющему, и тот поймал ее с такой осторожностью, словно в ней лежали яйца.
– А теперь я собираюсь немного поспать, – продолжал лесничий. – Я скакал без отдыха несколько дней. И если вы, благородные господа, намерены перерезать мне горло, пока я пребываю со святым Соаном, постарайтесь сделать это тихо.
Его разбудили нежные прикосновения рук, а не поцелуй бритвы, и это было приятно. Сначала Эспер боялся, что это лишь сон и что он не видит чуть приоткрытых глаз Винны, глядящей на него с соседней постели. Но, осмотревшись по сторонам, он сумел себя убедить.
Рука девушки устало опустилась на постель.
– Я так слаба… – прошептала она и снова посмотрела на Эспера. – Рада, что ты передумал и я смогла увидеть тебя еще раз.
Слезы выступили в уголках ее глаз.
– Я вовсе не передумал, – возразил Эспер. – Я нашел колдунью. И она дала мне то, о чем я просил.
– Нет.
– Да.
Винна закрыла глаза и несколько раз тяжело вздохнула.
– Я плохо себя чувствую, Эспер, – сказала она.
– Тебе уже стало лучше, – заверил он Винну. – Ты стояла у самых врат святого Дана, когда я добрался сюда. А теперь пришла в себя. – Он взял ее за руку. – Как вы оказались в замке?
– Девочка, Хауди, кому-то рассказала; я плохо помню. Они пришли и забрали нас, долго расспрашивали о тебе. – Она закрыла глаза. – Я сказала им, что, даже если ты сюда вернешься, лекарства при тебе не будет. Я не верила, что у тебя получится. Я не верила, что снова увижу тебя.
– Что ж, вот он я и лекарство со мной.
Рядом с ними кто-то застонал.
– Эхок?
Эспер посмотрел на юношу – тот крепко спал, но цвет его лица говорил, что он идет на поправку. Грефт также спал под охраной четырех рыцарей, но, к своему удивлению, Эспер обнаружил, что сын грефта смотрит на них.
– Что все это значит? – с трудом выговорил юноша. – Что происходит?
– Говорят, ты пытался сражаться с вурмом, – ответил Эспер.
– Да, – кивнул юноша. – Это так, а потом… – Он сосредоточенно нахмурился. – После этого я мало что помню.
– Эмфрит! Мальчик мой!
Стражи, разбудившие своего господина, помогли ему подойти к сыну.
– Атта! – воскликнул Эмфрит.
Эспер молча смотрел, как отец и сын обнялись.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил грефт.
– Слабым. Больным.
– Ты был не в себе и даже не узнавал меня…
Вскоре грефт выпрямился и посмотрел на Эспера. Глаза его увлажнились слезами.
– Я сожалею… – Он помолчал, словно собирался подниматься в гору с непосильным грузом на плечах. – Я сожалею, что так обошелся с вами, господин лесничий. Я не забуду, что вы для нас сделали. Когда вы покинете наш город, вы получите все, чем я могу вам помочь.
170 
