144 
Элисон приподнялась на локте и склонилась над ним, глядя в темные омуты его глаз. Рори поймал одну из шелковистых прядей, рассыпавшихся по его груди и плечам, и сжал между пальцами.
– Для человека, не желающего покидать свой дом, ты слишком редко бываешь дома. Я почти не вижу тебя, не считая случайных встреч в коридоре. Твои дети не узнают собственного отца!
«Твои дети». Ему понравилось, как это звучит. Еще больше ему нравилось, как она склонилась над ним, представив на его обозрение пышные округлости грудей, видневшиеся в свободном вырезе сорочки. Правда, это не лучшим образом сказывалось на его умственных способностях, но он слишком многого добился за последние минуты, чтобы уступить сейчас настойчивым требованиям своей плоти.
Рори не стал уточнять, что его мечты связаны с родным домом, который завладел чужак, а не с этими насквозь продуваемыми развалинами, где они поселились. Вместо этого он заговорил так, словно верил, что его мечты осуществятся.
– Милая, если бы ты имела хоть малейшее представление, как действуешь на меня, ты бы поняла, что я не могу оставаться с тобой в одной комнате дольше чем на одну минуту. А поскольку ни одна женщина, кроме тебя, не может удовлетворить мои нужды, я должен чем-то занимать свои руки и мысли. Но когда ты перестанешь шарахаться от моих прикосновений, тебе не удастся так легко отделаться от меня.
За его спокойным тоном угадывалась боль – боль, которую она ощущала и раньше, но не могла объяснить. Осознав внезапно, что она делает, и почувствовав напряжение его тела, распростертого под ней, Элисон поспешно отстранилась. Рори поднял руку, словно собирался ее удержать, затем решительно вернул руку на прежнее место, себе под голову.
– Ты уходишь из дома из-за меня? – спросила она с явным недоумением. – Но почему? Разве я не говорила, что хочу быть твоей женой?
Рори постарался замедлить свое участившееся дыхание. Элисон не отодвинулась от него, и достаточно было протянуть руку, чтобы привлечь ее к себе, но, если он хочет чего-то добиться, придется сдерживать свои инстинкты.
– Элисон, я видел, как ты вздрагиваешь, когда я протягиваю к тебе руку, как стараешься держаться подальше от меня, когда мы находимся в одной комнате. Я никогда больше не причиню тебе зла, но не представляю, как убедить тебя в этом. Пойми, мне нужна не покорная жертва моей похоти, а нежная пылкая женщина, разделяющая мои потребности и желания.
Никогда прежде Рори не говорил с ней так откровенно, и Элисон с любопытством воззрилась на него.
– Мне казалось, ты сожалеешь, что женился на мне. Розовая канарейка гораздо красивее. И потом, как ты можешь желать меня теперь, когда я стала толстой и вынуждена носить эти безобразные шерстяные платья?
Рори издал покаянный смешок.
– Элисон, сердечко мое, тебе достаточно воспользоваться своими очаровательными глазками, чтобы увидеть, как сильно я желаю тебя. Я на грани того, чтобы взорваться из-за моей толстенькой и уродливой женушки. И я нахожусь в таком состоянии с нашей первой встречи. Если мне не изменяет память, ты была закутана в чудовищный плащ, от которого несло конюшней, но и тогда бы я с радостью уложил тебя в постель. Никто не заставлял меня жениться на тебе. Это я вынудил тебя выйти за меня замуж, потому что не мыслил жизни без тебя. Мне не следовало этого делать, но я имел так мало, а хотел так много, что не устоял перед искушением.
Пока он говорил, заинтересованный взгляд Элисон добрался до внушительной выпуклости, натянувшей спереди его узкие бриджи. Она знала, что это значит, и ее щеки залились краской. Воспоминания о теплых летних ночах, когда они лежали обнаженными на узкой койке, познавая друг друга, нахлынули на нее. Словно в забытьи, она накрыла рукой твердый бугор и ощутила отклик, отозвавшийся в ее теле волнением, которое она хорошо помнила.
Подняв глаза на Рори, она крепче сжала зримое подтверждение его слов. Он непроизвольно содрогнулся, а его обжигающий взгляд запылал еще жарче. Элисон никогда не сознавала своей власти над ним и теперь ошеломленно молчала, не зная, что делать дальше.
Рори тихо заговорил, давая ей время подумать:
– Ты вправе винить меня, милая, но помни, я тоже пострадал из-за своих ошибок. Был момент, когда я проклинал себя за то, что не смог убить тебя, чтобы избавить от страданий. И не сделал этого только потому, что не мог смириться с мыслью, что тебя больше нет в этом мире.
Элисон поразило не столько его признание, сколько прозвучавшая в его голосе мука. Смутно она понимала, что Рори хотел защитить ее от более страшной участи, но не хотела размышлять сейчас над его странной логикой. Гораздо сильнее была потребность обнять его и утешить. Однако ее страх еще не совсем прошел, и она решилась лишь на то, чтобы легонько коснуться его губ своими.
144 
