Последние отзывы

  79  

Вход в Рейнло стоил полкроны. Лорд Пемброк заплатил, и они сразу очутились в ротонде, восхитившись ее теплом и великолепием. С крыши на длинных цепях свисало тридцать канделябров, и под их золотым светом у центральной колонны столпилось не менее двухсот человек. Шлейфы женских платьев мели тусклый зеленый пол. В ротонде собралось изысканное общество, не чета завсегдатаям садов Воксхолла. Дельцы из «Миллион Бэнк», «Компании Южных Морей», «Левантинской компании», «Коуттс» и Королевской биржи в камзолах из черного бархата с уверенным видом дефилировали среди лондонской знати, будто баржи с углем между воздушными яхтами на регате. Многие лица были хорошо знакомы даже Казанове. Вот лорды, вот жены аристократов, вот куртизанки, а рядом с ними знаменитые художники. А кто это, разве не леди Стенхоп вместе с Каролиной Фицроу? И конечно, он узнал герцогиню Графтон, шептавшую что-то на ухо лорду Бристолю.

Накрытые для ужина столы кольцом опоясывали ротонду. Лорд Пемброк, кивая на ходу своим друзьям, кузенам и приятелям по клубу «Уайтс» и «Клубу адского огня», подвел шевалье к свободному столу и тут же распорядился подать им кружки с глинтвейном. Обоим нужно было согреться и побороть пронизавшую их до костей сырость.

— Скажите мне, Сейнгальт, вам уже лучше? Вы не чувствуете, что воскресаете к жизни? По-моему, здесь очень элегантно.

Казанова согнул локти, его веки отяжелели, будто створки ореховой скорлупы. Он наклонил голову и поблагодарил его светлость за оказанную любезность. Вот так Лазарь ждал, когда Христос и его спутники уберутся наконец восвояси, невольно подумал он. Но, представив себе лорда Пемброка в роли Христа, еле удержался от смеха.

— Вы заметили, сколько тут красоток, — продолжал допытываться лорд. — Я не в силах поверить, что вы утратили к ним всякий интерес. — Неужели при виде этой девушки, беседующей с Горацием Уолполом, вам не хочется съесть целую бочку устриц?

— Вы правы, милорд, хочется, — не глядя, откликнулся шевалье.

— Выпьем еще глинтвейна, — предложил лорд Пемброк, — и я представлю вас любой нимфе, поразившей ваше воображение.

Вдали у центральной колонны оркестр заиграл менуэт, и несколько мужчин и женщин, решивших потанцевать, подошли к скамьям музыкантов. Они неторопливо, как бы прогуливаясь, сделали первые па. Очарованный этим зрелищем, Казанова отпил большой глоток глинтвейна, позавидовал им и мысленно стал подражать их движениям.

До чего же прилипчива жизнь! Как трудно от нее отделаться! Если он не будет лелеять свою холодность, то еще, чего доброго, устрашится того, что вознамерился сделать завтра или через день. Шевалье посмотрел на сладкий нежный крем, вьющийся на тарелке, и ткнул вилкой в угол пирога с олениной. Он был так вкусен, что на глазах у Казановы выступили слезы. Вернувшись из усадьбы, он питался чем придется. Шевалье взял себе еще кусок.

Пока тесто таяло у него на языке, он принялся размышлять о несовершенстве человеческой натуры. Наши аппетиты ненасытны, даже когда разум говорит: «Довольно». Когда-нибудь мы, возможно, научимся умирать по своей воле, но кто в таком случае дотянет хотя бы до отрочества?

— Сейнгальт, — обратился к нему лорд Пемброк, нахмурившись и вскинув голову. Он сразу напомнил шевалье его несчастного попугая. — Вы слышите шум? Кажется, это…

— Шум, милорд?

Жарба указал на люстры — их дрожащие хрустальные подвески ритмично зазвенели, и этот звук можно было без труда отличить от музыки оркестра. Несколько официантов тоже уловили его, остановились с подносами и взглянули на перевернутую чашу потолка.

— Знаете, — не скрывая волнения, заметил лорд, — в пятидесятом году у нас было землетрясение, от которого обрушились все дымовые трубы.

— А в пятьдесят пятом, — откликнулся Казанова, — землетрясение сдвинуло потолочные балки в моей венецианской камере. Я провел девяносто семь дней в одиночном заключении и решил, что Господь сжалился и явился меня спасти.

Он вновь перевел взор на танцующих. Они продолжали выделывать короткие па, скованно двигаясь по своим орбитам и не обращая внимания на тревогу, медленной рябью заструившуюся по ротонде. Последние полминуты шевалье не отводил глаз от спины молодой женщины в платье из пестрого шелка, от ее кремовых юбок и синих бантов на плечах. Хотя на таком расстоянии трудно было что-то утверждать, ему показалось, что он узнал эти туфли со вставками из синего сатина.

  79