70 
Быстренько подрочив прямо на Рейчел и выте- рев ее туалетной бумагой, я спустился выпить колы с ее родителями, а затем отправился домой. Рейчел сказала, что мне лучше поменьше светиться у них дома, если мы намерены следовать «'Нянюшкиному» плану. Моим заданием было спросить Дженни и Нормана, не будут ли они против.
И я бы обязательно спросил, да только, когда я пришел домой, они как раз ссорились.
Я мирно пил чай. Моя сестра, в красной ночкой рубашке, вихрем ворвалась на кухню.
— Привет, — сказал я.
Сдерживая слезы, ослепительная в своем праведном гневе, она подошла к комоду и выдвинула ящик, в котором хранились ее документы и сертификаты. Дженни достала оттуда то, что искала, и обернулась к Норману, вошедшему следом. У него был вид скептически настроенного покупателя, пришедшего посмотреть на аппарат, который — будьте уверены — не сможет работать да и, в любом случае, никому не нужен.
— Привет, — сказал я.
Дженни подскочила к Норману, размахивая листком бумаги у него перед носом. Рядом с мужем она казалось очень маленькой.
— Погляди. Погляди! Это правда. Ты что, не видишь? Ты, здоровый… неимоверный паршивец, это правда!
Словно в замедленной съемке, я наблюдал, как Норман протянул руку, вытащил у Дженни листок, скомкал его в кулаке и уронил на пол. Несколько секунд Дженни глядела на бумажный шарик так, словно от горя не могла вымолвить и слова. Затем, совершенно внезапно, ладонь Дженни врезалась Норману в щеку. О нет, подумал я, сейчас он сделает из нее котлету. Дженни застыла, ее ладонь все еще лежала на побелевшем лице Нормана. Он подождал, пока она сама не убрала руку.
— Отправляйся спать, Дженифер.
Вслед за звуком стремительных шагов послышался замирающий крик:
— Ты — уби-и-ийца!
Норман со вздохом подобрал бумажный комок, засунул руки в карманы и прислонился спиной к стене.
Было непонятно, знает ли он, что я здесь.
— Сыгранем в карты? — спросил он.
Я был слишком напутан, чтобы посметь отказаться.
— Две вниз, одна наверх, — продолжал он монотонным голосом, — черные козыри. Делаем ставки.
Юношеская неискушенность во взрослых делах приводит к нечувствительности — и я был твердо настроен, несмотря на двойственное отношение к нашему плану, узнать насчет Рейчел прямо сегодня, пока рефлексия не взяла надо мной верх.
После часа игры я сказал:
— Я щас. Только просрусь по-быстрому. Буквально минуту. Не смешивай карты.
Наверху я постучал в дверь спальни.
— Дженни?
— Я здесь.
В гостиной, пламенеющей, как обычно, в свете уличных фонарей, Дженни сидела в одном из кресел, развернутых к окну. Я подошел и присел на корточки возле нее. Мягким голосом я сказал сестре о том, что Рейчел, возможно, поживет у нас некоторое время. Она глядела в окно прямо перед собой.
— Пускай, — проговорила она.
— Не думаю, что с ней будет много беспокойства. Она сможет тебе помогать.
— Ничего, все нормально.
— Да и вы вроде бы подружились.
— Мм.
— Я думал, тебе понравится, если она будет поблизости. Вы сможете болтать о том о сем. Еще одна девушка — ты ведь знаешь, я считаю, что девчонкам обязательно нужны подружки, чтобы говорить о прическах, детишках и всяком таком. Потому что вид у тебя какой-то несчастный.
— Ты уже сказал ему?
— Норману? Нет.
— Пожалуйста, не говори. Не сейчас. Скажешь ему ближе к делу, но только не сейчас.
— Ладно. Но почему?
— О, я не знаю, но, пожалуйста, не говори ему.
Я положил руку ей на запястье. Я положил свою
руку ей на запястье, как, наверное, коллекционер прикасается к куску мрамора, чтобы убедиться, что он на положенное количество градусов холоднее воздуха в комнате.
— Хорошо, — сказал я.
— Отлично. Она может жить тут сколько захочет.
— 937-28-14?.. О боже.
Даю отбой и снова набираю.
— Алло? В общем, слушай, тут…
Даю отбой и снова набираю.
Занято.
Даю отбой.
Обращение к Моему Отцу (бывшее когда-то Письмом Моему Отцу) умещалось теперь на тридцати страницах. Оно лежало в моей комнате на письменном столе, в почтовом конверте, с подписанным адресом и наклеенной маркой. Несколько исправлений и уточнений в последний момент задержали его отправку.
Я виделся с Рейчел лишь дважды в последние шесть дней перед ее предполагаемым переездом. Ничего удивительного: мне еще надо было прочитать изрядное количество материалов к экзаменам, и немало бумажной работы следовало проделывать каждый день, чтобы пополнять «Записки о Рейчел» актуальными событиями, — все эти мои новые эмоции надо было тщательно документировать и подшивать в дело. Первая Любовь — сами понимаете.
70 
