106 
Но от наших дурных связей остаются не только дурные воспоминания; остаются порой и дурные дети. Тот, кого родила мне Плуто, был назван Танталом.
Нрав Тантала. Его богатство.
Кража Золотого пса. Похищенная амброзия
Сын слишком богатой матери и всемогущего отца, Тантал сразу проявил невыносимое высокомерие. Однако поначалу я был полон снисходительности и доброты к нему. Зачав без любви, я изо всех сил старался полюбить его. Каждой из его причуд я находил извинение; в его капризах, вспышках гнева, спеси я искал черты сходства с собой. Своей красотой Тантал напоминал мне Гермеса, и я смотрел на него не без умиления, говоря себе, что он, быть может, мое последнее дитя. Просто я не хотел признаться, поскольку это означало бы одновременно признать в самом себе некоторые дурные наклонности, унаследованные от Великой праматери, что я породил его против остальных сыновей, с мыслью, что он мог бы, возможно, им противостоять.
Я засыпал Тантала подарками, и, будто наследства матери было ему недостаточно, женил его на нимфе Эвринассе, дочери речного божества Пактола, чьи воды изобиловали золотыми блестками. Не зачал ли я его самого на этом золоте?.. Эвринасса родила ему троих детей, из которых старшим был Пелоп. При этом Тантал завел себе многочисленных любовниц, и смертных, и богинь, которые отличались большой красотой и несравненным блеском; две из них, Диона и Стеропа, блещут теперь на небе среди Плеяд.
Какая женщина, какая нимфа, какая звезда могла бы устоять перед Танталом? Его наружность была обворожительна, богатства неисчерпаемы. Я наделил его обширными царствами: Фригией, Лидией, Карией. Ему нужно было лишь нагнуться, чтобы черпать золото из Пактола, что протекал у его ног. Этот юный, слишком избалованный бог считал, что ему позволено все.
Его первой серьезной выходкой стало похищение Золотого пса, охранявшего Олимп. Чтобы нас никто не мог застать врасплох, как это удалось Тифону, я велел честному Гефесту изготовить в своих кузнях несравненного сторожа, и он произвел этого сверкающего дога — гарантию нашей безопасности.
Но как-то поутру я вышел из дворца и не увидел перед вратами Золотого пса, обычно пылавшего в лучах зари и блестевшего своими потрясающими клыками. Я стал звать его, обежал в поисках окрестные вершины. Золотой пес исчез. Я сразу несправедливо обвинил Гермеса.
— Ты ведь бог воров... — заявил я.
Он прервал меня:
— Бог воров — быть может, но не ворующий у богов... разве что оказывая тебе услугу, отец. Я поклялся ничего у тебя не красть и держу слово. Ведь для воровской работы верность слову необходима, и воры держат его крепче, чем кто-либо в мире. Это их закон. К тому же неужели ты считаешь меня таким глупым, чтобы красть вещь столь заметную, столь необходимую для нашей общей безопасности? Но если поручишь мне разыскать Пса, я охотно этим займусь. Никто лучше вора не выследит вора.
— Ну что ж, давай! — сказал я. — Только не тяни с этим делом. Мошеннику не поздоровится!
— Кем бы он ни оказался? — на лету спросил Гермес из-под облаков, уже уносимый своими крылатыми сандалиями на Восток.
Я крикнул ему вслед:
— Почему ты устремился в сторону Пактола?
— Потому, отец мой, что золото всегда надо искать рядом с золотом.
И он нашел нашего стража на горе Сипил, в Лидии, перед дворцом Тантала. Гермес набросил поводок на шею пса и вернул его мне.
Тогда я вызвал Тантала на суд, и боги попрятались за девятью вершинами Олимпа, заранее боясь громыхания моего гнева. Однако должен признаться, ничего такого не произошло, ничего, кроме весенней грозы, слабо поворчавшей в тучах без молний, так и не пролившись ливнем.
— Золотой пес меня забавлял, — бросил Тантал небрежно. — Вот я и захотел поиграть с ним. Могу я поиграть с собачкой моего собственного отца? Разве ты не простил Гермеса, когда он похитил стада Аполлона?
Это было правдой. Я не наказал тогда Гермеса, и из этого вышло только благо. Тем не менее мне следовало оценить разницу между двумя похищениями и понять, что замыслы Тантала были отнюдь не столь невинными, какими он хотел их преподнести.
Отвесить пару громовых затрещин и на шесть месяцев отправить пастухом к суровому хозяину — вот как мне надо было поступить с ним. «Любишь собак? Ну что ж, отправляйся сторожить стадо!»
Но я опасался, что если стукну слишком сильно, то он возненавидит меня, и решил, что лучше его отчитать.
106 
