И заре снова было позволено сиять.
Задиристость Ареса.
Битва с гигантами и Алоадами. Их разгром.
Запертый Арес. Увенчанный Гефест.
Прорицание Геры
Между тем мой сын Арес за ночь моего отсутствия изрядно вырос, и по возвращении я обнаружил уже подростка с мечом в руке, который расхаживал туда-сюда по вершинам Олимпа и Пинда.
— Где они, эти гиганты, вот я с ними разделаюсь! — кричал он. — Давайте покажитесь, мерзавцы, и поскорее убирайтесь в ваш кавказский загон, если не хотите на собственной шкуре испытать, какого бога я сын. Ах, отец, почему ты не прикажешь покарать их?
Арес гневно тряс черными кудрями, низко падавшими ему на лоб, и рассекал воздух над горами широкими взмахами меча.
Он был красив, наш Арес, которого вы зовете также Марсом; его мать, глядя на него, могла гордиться. Высокий, широкоплечий, узкобедрый, под кожей перекатываются мускулы, круглый подбородок напряжен, взор сверкает темным бешенством — само олицетворение нетерпения и вызова. Арес хотел драться, но прежде всего хотел побеждать, брать верх, одолевать, видеть, как противники гнут хребет перед его волей. Однако, слишком угрожая злоумышленникам, порой подталкиваешь их к действию.
Гиганты напали на Олимп. Опять мы увидели, как из-за Карпат на нас хлынула их чудовищная, вопящая орда; ее вел Алкионей, чья косматая голова почти касалась неба. Снова выскочили из-за Балкан Офион и Красный Порфирион, оба плешивые и в длинных шрамах, что остались от моей молнии с предыдущей войны. Вокруг них, перешагивая через горы, теснились: Клитий-драчун, вопивший о победе еще до вступления в схватку, Мимант, Тоон, Паллант, свиреггый Агрий, широкий, ужасающий, волосатый Энкелад, Полибот — истребитель стад, и другие... Их надувшиеся икры напоминали клубки змей. Они вырывали целые дубы, превращая их в дротики или палицы. Снова задрожали горы; воздух, наполненный грохотом, зловонием и пылью, вздымался вихрями, и в этих вихрях мы узнавали гигантов. Опять на нас посыпались скалы и горящие деревья. Двадцать четыре бедствия, которые могут удручить мир: лавины, землетрясения, циклоны, лесные пожары, град, падеж скота... в общем, все, от чего стонут люди, было направлено против богов.
К нашим прежним врагам присоединились Алоады: Эфиальт и От, иначе говоря, Кошмар и Глупость, двое сыновей моего вечно недовольного брата Посейдона, два шалопая, каждый год выраставшие на локоть в высоту и в ширину, чей рост, казалось, ничто не может остановить. Мимант, Тоон, Клитий и другие заморочили им голову россказнями о временах Крона.
Каждое из ваших поколений также производит своих Алоадов, которые путают суету с действием, лелеют прошлое, в котором не жили, и мечтают вернуть какого-нибудь Крона. От и Эфиальт орали, что горы побросают в море, а сушу зальют водой, то есть перекроят мир в конечном счете. Схватившись за Пелион, они уже начали громоздить его на Оссу, сооружая себе лестницу, чтобы взобраться на Олимп.
Каким бы остервенелым ни был натиск, я все же не вызвал из Тартара одноглазых и сторуких, которые сторожили закованных титанов. Надо верно оценивать силы противника и в зависимости от этого решать, какие средства против него использовать. Для отражения атаки гигантов отнюдь не требовалось рисковать будущим Вселенной. Так что силы уничтожения остались там, где были: в своем подземном равновесии; я решил, что мы обойдемся нашим привычным оружием.
Боги сплотились вокруг меня, и каждый выбрал себе противника. Посейдон совершил свой первый подвиг. Отколов трезубцем оконечность острова Кос, он поднял в воздух эту огромную каменную глыбу и метнул в Полибота — пожирателя стад. Тот исчез в глубине моря, а расплющившая его скала, под которой он навсегда упокоился, стала островом Нисиросом.
Не переставая орудовать молнией, я присматривал за своими сыновьями, ведь это была их первая битва. Особенно я опасался за Гефеста, который из-за своих увечных ног был в невыгодном положении. Но я изумился, видя, какие чудеса он творит. О! Он и не думал никуда бежать. Надежно опираясь о вулкан, он выуживал из кратера спекшуюся массу раскаленных минералов и верной рукой бросал в осаждавших. Так он попал прямо в лицо Клитию-бахвалу — и снес ему голову. Следующим рухнул Мимант, получивший огненным ядром в грудь. У Гефеста было уже две победы, но он ничуть не кичился этим, а, склонившись к своему кратеру, выуживал новые метательные снаряды.