ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Долгий путь к счастью

Очень интересно >>>>>

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>




  93  

Я вызвал Прометея и довольно резко отчитал его:

— У каждого созданного Ураном вида существ есть свое предназначение во Вселенной и обязанность его исполнять. Они должны сохранять себя, а не уничтожать.

— Однако, — ответил тот с некоторой надменностью, — разве не антагонизм является движущим принципом Вселенной?

— Антагонизм — да, но не самоуничтожение! — возразил я гневно. — Предназначение человеческого рода в том, чтобы служить зеркалом для богов. Однако люди потеряли всякую набожность.

— Ах да, набожность... — протянул Прометей.

— Набожность слагается из трех вещей: из знания о божественном, из подчинения божественному и жертвоприношения божественному. Без знания, которое является пониманием Вселенной и единением с ней, жизнь не имеет смысла. Без подчинения, которое вытекает из знания и является согласованием своих поступков с законами, которые правят миром, жизнь не имеет оправдания. А без жертвоприношения, которое вытекает из подчинения и является добровольным возвратом части того, что каждый получает, дабы поддерживалось вселенское равновесие, жизнь не имеет удовлетворения.

Слушал ли меня этот умник Прометей? Он смотрел на шаровую молнию, которую я подбрасывал правой рукой. Ах, как же он хотел ее заполучить, эту молнию! И еще скипетр, которым я временами постукивал в такт своим словам. И как охотно он свернул бы шею орлу, который распускал крылья и царапал когтями пол у подножия моего престола! Странный Прометей... Я не мог запретить себе любить его, несмотря на всю его враждебность. Ах! Сколько всего мы могли бы сделать вместе, не будь в нем столько зависти и гордыни!

Вдруг он снова обрел свое великолепное красноречие, изобретая всевозможные извинения человечеству и призывая меня к терпению, — выдавал себя за моего верного союзника и покорного слугу. Раз я этого хочу, люди вновь начнут приносить жертвы богам, как повелось со времен доброго царя Мелиссея или мудрого Триптолема. Он ручался за это.

И действительно, вернувшись на Беотийскую равнину, Прометей приказал людям привести молодого быка, весьма белого, весьма сильного, весьма тучного. Велел его помыть и почистить, чтобы ни одна соринка не пятнала его шкуру, и украсить гирляндами из листвы и цветов. Потом, устроив длинное шествие, животное отвели к белому камню с выдолбленным углублением и умертвили, обратившись в сторону восходящего солнца. «Хорошо, — подумал я, — Прометей держит слово». С высоты Олимпа я наблюдал за ним и его подопечными, которые разделывали тушу, собирали кровь, разжигали костры и готовили вертела; при этом беспрестанно падали ниц, вставали и опять падали. «Вот это настоящее жертвоприношение! — размышлял я. — Если люди и в самом деле будут уделять столько времени этим ритуалам, у них не останется времени на дурные дела».

Наконец, когда долгие приготовления были закончены, Прометей послал Ириду-вестницу сообщить мне, что люди ждут моего присутствия.

Я встал со своего престола и явился на место жертвоприношения. Люди держались поодаль, за спиной Прометея, который говорил от их имени.

— Вот, — сказал он, — мы поделили все на две части: одна для богов, одна для людей. Но выбрать самим то, что причитается богам, значило бы оскорбить их. Так что укажи долю, которую оставляешь за собой.

Я посмотрел на две груды, сделанные из бычьей туши. Они казались равными по объему, но одна была покрыта разрезанным рубцом животного, и вид у нее был совсем не привлекательный, а запах зловонный. Зато на второй груде был разложен прекрасный, аппетитный, золотисто-желтый жир.

— Ты и люди хотели польстить мне, — ответил я Прометею, глядя ему в глаза, — и, похоже, переусердствовали в желании угодить. Ведь не ждете же вы, что царь выберет себе худшую долю? Ну да ладно, хочу видеть в этом знак вашего рвения. Я выбираю часть, покрытую жиром.

— Значит, отныне другая часть остается человеку, — произнес Прометей, положив руку на вторую груду.

Тотчас же из зарослей Беотии раздался смех.

Я приподнял слой жира и увидел, что под ним только бычьи кости, причем тщательно очищенные, уже без мозга, тогда как все мясо и все съедобные внутренности были спрятаны под вонючим рубцом.

— Ах, Прометей, Прометей! — воскликнул я. — Неужели человек всегда останется похож на ребенка или раба, которые только и думают, как бы обмануть, когда им что-то приказывают, даже если приказ направлен на их же благо? Неужели вы пойдете топиться, потому что вам запретили подходить к реке, или будете упрямо умирать от голода ради удовольствия ослушаться хозяина, который велел убрать урожай до грозы? И после этого вы еще удивляетесь, что отец или хозяин вас наказывает. Неужели из-за своего желания сравняться с богами вы навсегда останетесь бунтарями по отношению к любой власти, даже самой справедливой или стремящейся быть таковой? Требуя от тебя восстановить жертвоприношения, я имел в виду прежде всего благополучие человека. Ты мне не поверил и решил обмануть. Ну что ж, ладно. Я возьму себе свою долю, а твоим дорогим людям оставлю ту, что ты им так хорошо приготовил. Но на пир пусть не надеются, ибо отныне...

  93