Особенно,... 
56 
– Город. – Пожав плечами, он впал в задумчивость.
Вскоре его физиономия ненадолго озарилась мыслью.
– Дороги, – изрек он, причем, как мне показалось, не без гордости.
Зеб и в самом деле был доволен собой, потому что он радостно закивал и повторил:
– Дороги.
– Что «дороги»? – переспросила я.
– Дороги. Узкие. Без тротуаров. Машины. Бешеные. Пешедралом. Опасно. – Зеб развел руками. – Дороги. – Он заспешил к выходу, и через раскрытые двери я увидела, что Боз уже втискивается в машину.
– Дороги, – пробормотала я; деваться было некуда.
***
– Пардон, голубушка, на коленках стоять не положено.
– Могу пристегнуться! – нашлась я и попыталась вытянуть ремень безопасности на всю длину.
– Не в том дело, голубушка. У нас инструкция: пассажиру положено сидеть. А кто стоит на коленках, тот не сидит, правильно?
– Хотя бы на пол можно сесть?
– Нет, не положено.
– Но я же буду сидеть!
– Чтоб сидеть, есть сиденье. А на полу – это на полу; как тебе втолковать? Парни, чего это с ней?
– Подруга у нас с тараканами; сам понимаешь, из Шотландии. Извиняюсь, конечно. Эй, Айсида, не пугай человека: он думает, у него за спиной психованная.
– Может, у ней геморрой, тогда конечно…
– Делай, что велят, а то он нас высадит – и потопаем на своих двоих. Извини, дядя; ты включай счетчик, а мы тут разберемся.
– Скажите, – заговорила я, – не найдется ли у вас дощечки или чего-нибудь жесткого, чтобы под себя подложить?
Таксист обернулся. Это был сгорбленный человечек в очках с ужасающе толстыми линзами.
– Жесткое, под себя подложить? – переспросил он и обратился к Бозу: – И к гадалке не ходи: геморрой.
Нагнувшись, он достал из-под сиденья здоровенную книгу и вручил ее мне.
– Вот, держи – городской справочник; сгодится?
Я проверила: потрепанная коленкоровая обложка все-таки немного гнулась.
– На худой конец сгодится. Спасибо, сэр.
– Все для удобства пассажиров. – Он взялся за руль. – А чего стесняться? Я и сам, было дело, мучился, только молодые-то этим вроде не страдают, верно я говорю?
– Верно, – пристегивая ремень, согласилась я, хотя уже утратила нить беседы.
В салоне такси удушающе пахло резким, дешевым одеколоном. Поездку до Джиттеринга скрасили яркие рассказы водителя о больницах и проктологических операциях.
***
– Не слабо. Ранчо, – восхитился Зеб, разглядывая эффектный загородный дом.
«Ламанча» белела за воротами, в конце подъездной аллеи; это был целый конгломерат одноэтажных зданий с причудливыми фронтонами и большими зашторенными окнами. Сад подкупал особой ухоженностью, хотя посреди газона кто-то забыл расписную телегу; по другую сторону подъездной аллеи, на полоске травы, красовался новехонький плуг, а к стене дома было прислонено выкрашенное яркие цвета тележное колесо. Для реальной фермы все здесь было слишком уж чисто и аккуратно.
На побеленных деревянных воротах, высотой мне по плечо, крепилось несколько табличек; одна гласила «Ламанча», другая – «Частная собственность, вход воспрещен», третья – «Осторожно, злая собака», причем последняя сопровождалась портретом огромного пса, дабы лишить посетителя всяких иллюзий по поводу внешнего вида этих животных.
– Приехали, – сказала я, высматривая сквозь штакетник задвижку или крюк.
– Эге, – произнес Зеб, тыча пальцем в табличку «Осторожно, злая собака».
Между тем я успела отодвинуть засов и толкнула калитку.
– Что такое? – переспросила я. – Ах, это. Ерунда; скорее всего, просто блеф. Кроме того, – я пропустила своих спутников вперед и постаралась ободрить, – у меня есть подход к животным, особенно к собакам.
Прикрыв ворота, я возглавила нашу процессию. На полпути к дому мы услышали хриплый лай. Все трое остановились. Из-за дома выскочил крупный пес, размером с жеребенка, – портрет явно делали с него. На загривке коричневая шерсть с белыми пятнами стояла дыбом; из пасти капала слюна.
– Атас!
– Линяем! Айсида, беги!
Я обернулась: Зеб и Боз (который хотя бы оглядывался на меня) резво уносили ноги.
Меня не заразил их страх. Со мной была вера. И я действительно знаю подход к животным. На долю секунды задумавшись, я взвесила ситуацию. У меня за спиной хрипела собака; наверно, в доисторическую эпоху такие звуки издавали простуженные динозавры. Медлить не следовало.
***
Особый подход к живым тварям у нас в крови; когда мой дедушка, убедив мистера Мак-Илоуна стать его первым апостолом, обосновался на ферме в Ласкентайре, он сразу поладил с лошадьми и прочей скотиной; ему ничего не стоило унять разбушевавшихся животных или определить их недуг задолго до прибытия ветеринара.
56 
