очень нудно 
28 
— Я пришел поговорить насчет леди Кассандры, — произнес он наконец. Эти слова прозвучали довольно сдержанно.
Дункан что-то пробурчал себе под нос и заметно расслабился.
— Да, красотка еще та! — согласился он и потянулся за графином с бренди. — Удивительно, что ее не отправили домой раньше! Но я бы советовал тебе не слишком беспокоиться по этому поводу я велел ей возвращаться домой. Так что можешь забыть про эту историю.
— Я имел в виду нечто иное, — произнес Меррик, злясь в душе, что вынужден извиняться перед этим ничтожеством Эддингсом за свою минутную слабость. Не менее зол он был и на Кассандру — за то, что та заманила его в этот капкан. Увы, как истинный джентльмен, он обязан отвечать за свой порыв. — Я пришел просить у тебя ее руки.
Дункан от удивления поперхнулся бренди и во все глаза уставился на графа.
— Руки? Кассандры? Зачем тебе это понадобилось? Или эта чертовка тебя подставила?
Дункан знал свою сестру и представлял, на что та способна. Меррик лишь поморщился и сложил на груди руки.
— Произошел незначительный, недовольно неприятный инцидент, и мой долг — загладить свою вину. Даю слово джентльмена заботиться о твоей сестре, чтобы она ни в чем не знала нужды. Более того, готов дать тебе за нее в качестве компенсации приличную сумму. Думаю, будет лучше, если мы с ней как можно скорее поженимся и уедем в деревню. Городская жизнь ей не по нраву.
Дункан расплылся в довольной ухмылке.
— Похоже, ты готов купить себе чистую совесть. Но ведь она еще не выходила в свет, Меррик. Зачем тебе понадобилась эта девчонка? И вообще она тебе не пара.
Уайатт напрягся:
— Согласен, Кассандра еще юна и легко поддается порывам. Но пройдет какое-то время, и мы привыкнем друг к другу. А сейчас главное — избежать скандала!
Маркиз откинулся на стуле и с нескрываемым злорадством посмотрел на графа.
— Самое главное сейчас, Меррик, это сумма, которую ты мне предложишь. Эта чертовка почти полностью разорила меня, и я готов признать, что нуждаюсь в деньгах. Что касается моей сестры, то она красотка, черт возьми, и уже многие положили на нее глаз. Скандал их не отпугнет, если, конечно, ты не сделал ей ребенка, в чем я очень сомневаюсь.
Граф почувствовал, как его душит злость. Он не слишком часто бывал в Лондоне, однако знал, что говорят у него за спиной. Чего стоило одно только прозвище Святой. От первого брака у графа не было детей, что тоже давало пищу для сплетен, И вот теперь Эддингс не упустил случая съязвить по этому поводу.
— Если не ошибаюсь, речь идет о твоей сестре, а не о скаковой лошади, — холодно заметил Меррик. — И у меня есть все основания полагать, что ей нравятся знаки внимания с моей стороны. И хотя в мои планы не входит выложить тебе непомерно завышенную сумму, тем не менее я готов уже с сегодняшнего дня взять на себя заботу о ней. Я обеспечу твоей сестре достойный доход, а также выделю приличную сумму тебе и твоей матери. Обещаю, твоя сестра не будет ни в чем нуждаться, тебе не придется беспокоиться о ней.
— А я никогда и не беспокоился. Тем более что Касс сама умеет о себе позаботиться. Но почему вдруг она выбрала тебя? Ума не приложу! Впрочем, вольному воля. Главное, чтобы ты раскошелился так же, как и другие претенденты на ее руку.
Дункан откинулся в кресле и, расплывшись в ухмылке, заломил сумму, которая дважды могла покрыть все его долги. Меррик холодно улыбнулся:
— Я, конечно, не беден, Эддингс, но не потерял голову от любви. Названную тобой сумму заплатит лишь тот, кто намерен купить твое молчание. — С этими словами граф наклонился через стол и написал на листке бумаги другую цифру. — И я не собираюсь с тобой торговаться. В конце концов, мучиться угрызениями совести придется тебе, а не мне. Но помни, со мной твоя сестра будет чувствовать себя в безопасности.
Дункан посмотрел на листок бумаги и пожал плечами:
— Как я уже сказал, Касс в состоянии сама позаботиться о себе. Может, ты и не беден, Меррик, но Руперт готов нарядить ее в шелка и бриллианты. Да и жить с ним в столице — это не то, что с тобой в деревне. С какой стати мне мучиться угрызениями совести? Руперт подходит Касс куда больше, чем ты. Думаю, на этом наш разговор окончен.
Дункан поднялся из-за стола. Граф тоже поднялся. Ему стоило немалых усилий скрыть душивший его гнев.
— Руперт — распутник и мот, не ведающий, что такое со-, весть и честь. Ты, конечно, волен согласиться на его предложение, но, повторяю, твой судья — твоя совесть. Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти.
28 
