92 
— Три дня уж как вернулся, — ответил Агафонов, и в его голосе мне послышался легкий упрек.
— Верно, — подтвердил я, — прости, что не зашел раньше. Вся эта история помешала.
— Слышал.
— Теперь с Чурияым покончено. Завтра отдам приказ о. его увольнении.
— А вот это тебе не удастся, — усмехнулся Агафонов.
— Это почему же? Думаешь, найдет защитников?
— Защитников ему искать не придется. Мы с ним я без тебя управились.
— Этого еще не хватало!.. Как так управились? — невольно насторожился я. — Ему только дай уцепиться за что-нибудь, дай только повод…
— Не будет у него повода, — жестко сказал Агафонов, — и цепляться ему не за что. Просто его в туннель не пустили.
— Как не пустили, кто?!
— Рабочие не пустили. Его же бетонщики. Мое дело что, сторона, я бурильщик, — хитро подмигнул Агафонов, — я только издали наблюдал.
— Да что, наконец, случилось, не тяни!
— А чего тут тянуть? Все в пять минут обошлось. Подходит он к участку. В тот же момент ребята вибраторы свои остановили, стали в ряд, а один — молодой такой у них есть, Курасов фамилия — выходит вперед и говорит: «Заворачивай оглобли и ступай отсюда…» Ну, тут он пояснил, конечно, куда, значит, и к кому.
— А остальные рабочие там были? — спросил я. — Не бетонщики?
— Случилось, — с деланным равнодушием ответил Агафонов — бурильщики были. Из подрывников случаем человек пять оказалось…
— И они… тоже?
— Они, конечно, тоже стояли. В ряд… Случайно. Ну, а Чурину, может, показалось, что перед ним стена встала. Бывает. У страха глаза велики.
— Ну и что же Чурин?
— Он, значит, в сторону, обойти Курасова хотел, — не пускают. Он в другую — опять не пускают. Молчат, а не пускают. Тогда Чурин говорит, да жалобно так: «Что делаете, ребята, кореша продаете!» А Курасов ему в ответ: «До пяти считаю, и чтобы духом твоим в штольне не пахло. Ясно? Раз!..»
— Ну, ну?! — воскликнул я.
— Что ж «ну»? До трех он досчитал. А на «четыре» Чурина уже не было. Исчез. Будто привидение. Растворился.
Я был рад, счастлив!.. Но все-таки заметил:
— Боюсь, как-то неорганизованно получилось.
— Думаешь, неорганизованно? — усмехнулся Агафонов.
— Ну, я в том смысле, что выгнали без соответствующего приказа… Будет жаловаться, скажет — самоуправство, есть руководители, чтоб в туннеле распоряжаться… Ведь не в частный дом не пустили, не в квартиру — на производство.
— В таких случаях, парень, — твердо сказал, вставая, Агафонов, — для рабочего класса разницы нет. Что родной дом, что производство. Ясно? И все. А теперь рассказывай, что в Москве. — Он сел у стола и подвинул мне стул. — Чаем тебя угощать не буду, — сказал Агафонов, — не любишь ты чай, не уважаешь. Давно приметил. А так, для вежливости, не стоит. Ну, рассказывай.
— Все в порядке, Федор Иванович, — сказал я, — начинаем новый метод крепления. Сейчас все объясню.
— Обижаешь меня, Андрей, — неожиданно прервал меня Агафонов.
— Обижаю? Тебя, Федор Иванович? Чем? Агафонов покачал головой.
— Один случай я вспомнил. Зима была… вечер… ветер выл, буран… Пришел ты ко мне… Помнишь?
Да. Я помнил. Этого нельзя забыть. Тот вечер выжжен в моей памяти. Это было воскресенье. Я ждал Светлану. Она уехала в поселок и поздно не возвращалась. Начиналась метель…
Я говорил себе: она задержалась в поселке, боится метели, останется там ночевать, приедет утром… И я пошел 'к Агафонову. После Светланы он и Трифонов были тогда для меня самыми близкими людьми.
«Давай поговорим о жизни, старик…», — сказал тогда я. Но я ни о чем не мог говорить. Я знал, что обманываю себя. Знал, что Светлана не в поселке. Знал, что она у Крамова…
И Агафонов знал это. Он уже разгадал Светлану. Видел в ней то, чего не видел или не хотел замечать я, захваченный своим чувством…
Я не выдержал. Бросился в ночь, в пургу, навстречу ветру, туда, к Крамову, за Светланой…
— …Я все помню, Федор Иванович, — тихо сказал я.
— Тогда ты не считал меня только бурильщиком, — с горечью произнес Агафонов, — не думал, что у меня вот здесь, — он показал себе на грудь, — цемент вместо сердца. Я тебя о Москве спрашиваю, о Москве! А ты мне про цемент…
Я все понял.
— Прости, если можешь. Наверное, это у меня цемент на сердце лег. Ну, был я в Москве. Видел Светлану…
— Видел?!
— Да. Она с Крамовым. Жена.
— Так… — Агафонов положил на стол свои большие узловатые руки.
92 
