4 
Но Патрика Уоллингфорда послали в Индию делать материал совсем не об этом. Редакцию не интересовали судьбы маленьких индийских циркачей. Снимали сюжет: гимнастка, работавшая под куполом без страховки, упала с восьмидесяти футов на руки подхватившему ее мужу и убила его. После того как индийское правительство запретило выступать под куполом без страховочной сетки, все цирки Индии заявили общий протест, к которому присоединилась даже та «ласточка», что недавно овдовела.
Уоллингфорд взял у нее интервью в больнице, где она лежала с переломом бедра и разрывом селезенки. И она уверенно заявила ему, что самый смак в работе под куполом — это как раз отсутствие страховки. Конечно же, она скорбит о смерти мужа, но ведь и он был воздушным гимнастом — однажды он тоже упал и остался жив. Кто знает, сказала вдова, может, тогда-то он и не уберегся; ее собственное падение стало развязкой той давней истории.
«А вот это уже интересно!» — подумал Уоллингфорд, Но главный редактор, которого все откровенно презирали, остался недоволен. Да и другие редакторы сочли, что несчастная вдова выглядит на экране «чересчур спокойной». Наверное, решил Патрик, для них было бы лучше, если б изувеченная артистка билась в истерике.
Он снова побеседовал с нею, и она сказала, что муж ее теперь «в руках почитаемой им богини», — это заинтересовало Патрика еще больше. Он стал расспрашивать и выяснил, что погибший акробат был последователем культа Дурги, великой богини разрушения. Почти все воздушные гимнасты поклоняются Дурге — эту богиню обычно изображают десятирукой. «Руки Дурги, — объяснила вдова, — подхватят и удержат тебя, коли сорвешься».
Однако нью-йоркскую редакцию подобные тонкости нисколько не интересовали. Главный редактор заявил Патрику, что «от религии всех уже и так тошнит»: в последнее время в новостях как-то чересчур много религиозных сюжетов. «Вот дебил!» — подумал Уоллингфорд. Редактора, надо сказать, звали Билл.
Билл-дебил велел ему снова посетить цирк «Великий Ганеша» и постараться добавить в материал «местного колорита». Он также заметил, что шталмейстер «говорит откровеннее и выразительнее», чем воздушная гимнастка.
Патрик запротестовал.
— Давай я лучше сниму сюжет о детях-циркачах? — предложил он. Но главного тошнило и от «детских сюжетов».
— Ты просто дай побольше кадров с этим шталмейстером, — посоветовал Билл.
При виде возбужденно размахивавшего руками шталмейстера сидевшие в клетке львы, которым предстояло стать фоном для последнего интервью, забеспокоились и принялись порыкивать. Большой материал об индийском цирке, который Уоллингфорд по частям отправлял в Нью-Йорк, должен был идти в новостях «на сладкое», и финальные кадры следовало сделать поэффектнее, дав крупным планом разинутые пасти разъяренных львов.
Тот день в цирке считался «мясным», но служители-мусульмане, разносившие мясо, не решались подойти к клеткам. Телекамеры, звуковая аппаратура и общая суета внушали им страх Они стояли как вкопанные у своих тележек, потрясенные столь непривычной картиной. Впрочем, более всего они были поражены видом девушки-звукооператора, высокой блондинки в тесных голубых джинсах.
Вытаращив глаза, они смотрели на радионаушники и специальный рабочий пояс, где рядом с пультом управления висел набор инструментов, которые едва ли пристало носить женщине: плоскогубцы, кусачки, связка кабелей и зажимов, а также небольшой тестер. Вдобавок ко всему девица была в майке, надетой прямо на голое тело, без бюстгальтера.
Уоллингфорд знал, что она немка, поскольку накануне провел с ней ночь. Она рассказала, как впервые оказалась в этой стране, приехав с подругой, тоже немкой, на каникулы в Гоа, после чего обе решили, что жить стоит только в Индии.
Потом подруга заболела и вернулась домой, а вот ей удалось остаться. Девушку-звукооператора звали Бригитта.
— Бригитта, пишется с двумя «т», — представилась она Уоллингфорду. — Звукооператор ведь может жить где угодно, — говорила Бригитта. — Везде, где есть звуки.
— А ты не хочешь попробовать жить, например, в Нью-Йорке? — спросил Патрик — Звуков сколько хочешь, да и воду можно пить без опаски. — И, не подумав, прибавил: — Сейчас немецкие девушки пользуются у нас большим успехом.
— Почему «сейчас»? — спросила она.
Вот вам пример того, как Патрик Уоллингфорд вел себя с женщинами, вечно попадая впросак. И его способность что-нибудь ляпнуть «просто так» полностью соответствовала его способности запросто проглотить любую наживку. К чему вот он сказал: «Сейчас у нас немецкие девушки пользуются большим успехом?» Просто чтобы паузу заполнить? И тут же, разумеется, влип. Эта уступчивость, готовность попасться на крючок, особенно бесила его жену. Естественно, она умудрилась позвонить ему именно в тот момент, когда у себя в номере он трахал Бригитту, чье имя пишется с двумя «т».
4 
