199 
— Да, да, конечно, получаете, — подбодрил он ее.
„Я пошла на похороны. Пошла потому, что знала — там я увижу вас. Знала, что вы обязательно придете“, — написала ока и улыбнулась ему. Потом спрятала лицо в свой грязный носовой платок.
— Вы хотели видеть меня? — удивился Гарп.
Она кивнула. Затем вытащила из сумки зачитанный до дыр экземпляр его книги „Мир от Бензенхейвера“.
„Лучшая книга об изнасиловании, лучше этой книги нет“, — написала Эллен Джеймс. И Гарп вздрогнул.
„Знаете, сколько раз я ее читала?“ — написала она.
Он посмотрел в ее заплаканные, восторженные глаза и тоже молча покачал головой. Она коснулась его лица — руки у нее были, как у ребенка — и растопырила пальцы, чтобы он сосчитал. Все пальцы одной маленькой руки и почти все другой. Она прочитала его ужасную книгу восемь раз.
— Восемь раз… — ахнул Гарп.
Она кивнула и улыбнулась ему. Потом откинулась на сиденье. Как будто жизнь ее получила завершающий штрих: она летит в Бостон и сидит рядом если не с той женщиной, о какой мечтала всю дорогу от Иллинойса, то по крайней мере с ее единственным сыном, и этого достаточно.
— Вы учились в колледже? — спросил ее Гарп.
Эллен подняла один палец, и лицо у нее стало несчастное.
— Один год? — перевел Гарп. — Вам там не понравилось? Или не получилось?
Она старательно закивала.
— А кем вы хотите стать? — спросил он и чуть было не прибавил: когда станете взрослой.
Она указала на него и покраснела. Потом дотронулась до его непристойной груди.
— Писателем? — догадался Гарп.
Она радостно закивала, он понимал ее так легко, словно читал по лицу. У Гарпа перехватило дыхание. Он когда-то читал про обреченных детей, у которых нет и никогда не было антител, они лишены врожденного иммунитета. Эллен Джеймс одна из них. Если они живут не под стеклянным колпаком, они умирают от первой же простуды. А Эллен лишилась своего стеклянного колпака.
— Ваши родители погибли? — спросил Гарп. Она кивнула и снова прикусила нижнюю изжеванную губу. — И у вас больше никого нет? — спросил он. Она отрицательно покачала головой.
Он знал, как поступила бы мать. Был уверен, что Хелен согласится с его решением, да и Роберта всегда поможет. И все те женщины, пережившие каждая свою трагедию и исцеленные Дженни, позаботятся о ней.
— Ладно, считай, что у тебя теперь есть семья, — сказал Гарп. И протянул Эллен руку.
Эллен Джеймс закрыла глаза, как будто от радости ей стало плохо. Стюардесса попросила ее пристегнуться, но Эллен ничего не слышала. Гарп сам застегнул на ней ремни. Весь короткий полет до Бостона девушка изливала ему душу.
„Я ненавижу всех джеймсианок, — писала она. — Я бы никогда не сделала с собой такого“. — Она открыла рот и показала его широкую пустоту. Гарп содрогнулся.
„Я хочу говорить, я хочу так много сказать“, — писала Эллен.
Гарп заметил, что большой и указательный пальцы правой пишущей руки были чуть не в два раза больше тех же пальцев на левой. Он никогда не видел таких развитых пишущих мускулов. Никаких преград для писательства, подумал он.
„Слова приходят и приходят“, — написала она и взглянула на него. Она ждала от него одобрения каждой своей строке. Он кивал и она продолжала писать. Рассказала обо всей своей жизни. В колледже она больше всех любила преподавателя английской литературы. У матери была экзема. У отца „форд-мустанг“, который он слишком быстро водил.
„Я хочу прочитать все книги“, — писала она. Гарп сказал ей, что Хелен тоже большая охотница читать. Он уверен, что они с Хелен понравятся друг другу. Эллен Джеймс была счастлива.
„Кто был вашим любимым писателем в детстве?“
— Джозеф Конрад, — ответил Гарп. Она вздохом выразила свое одобрение.
„А моим Джейн Остин“.
— Прекрасно, — похвалил Гарп.
В аэропорту Логан она буквально спала на ходу; Гарп провел ее по проходу и прислонил к стойке, пока заполнял бумаги, чтобы взять автомобиль.
— Т. С.? — переспросил служащий. Одна из грудей Гарпа сбилась чуть не под мышку, и служащий растерялся: вдруг это бирюзовое тело развалится у него на глазах.
Эллен Джеймс спала, свернувшись, как котенок, на заднем сиденье автомобиля, несущегося по темной дороге на север, к Стирингу. Колено ее было ободрано, заметил Гарп в зеркальце, и она сосала во сне большой палец.
Похороны Дженни Филдз оказались в общем не такими плохими; Гарп получил от матери некое важное послание; и вот теперь едет в машине, опекая слабое человеческое существо. Вот когда он понял, в чем главный талант матери: Дженни Филдз всегда поступала справедливо. Когда-нибудь, надеялся Гарп, этот кусок его жизни станет перепревшим писательским материалом, но это сугубо личное дело. А самое главное — в ту ночь после похорон в машине, несущейся в Стиринг, прислушиваясь к сонному дыханию настоящей Эллен Джеймс, Т. С. Гарп принял знаменательное решение — он будет во всем следовать примеру матери.
199 
