207 
— Она и есть женщина, — ответила Роберта, — но зовут ее Чарли.
— Одного этого достаточно, чтобы не рассматривать ее документы, — раздался голос Марши Фокс, тощей, угловатой поэтессы. Она постоянно пререкалась с Гарпом, но ее стихи ему нравились. Гарпу никогда не удавалось достигнуть такой лаконичности, экономии выразительных средств.
— Так чего хочет Чарли Пуласки? — задал обычный вопрос Гарп.
Некоторые просительницы обращались только за деньгами, другие хотели пожить какое-то время в приюте. Были и такие, кто требовал и денег (иногда очень много денег) и жилье.
— Она просит только денег, — сказала Роберта.
— Чтобы поменять имя? — съязвила Марши Фокс.
— Она хочет бросить работу и засесть за написание книги, — пояснила Роберта.
— Ужасно! — воскликнул Гарп.
— Нужно ей написать, чтобы она ни в коем случае не бросала работу.
Фокс была из тех писателей, кто боится не только реальных, но и возможных соперников.
— Марши ненавидит даже умерших писателей, — шепнул Гарп Роберте.
Прочитав, однако, рукопись, присланную мисс Чарли Пуласки, все сошлись на том, что автору следует держаться за свою работу, какой бы она ни была.
Просительница № 1073 была ассистентом профессора микробиологии; она тоже хотела на время оставить работу, чтобы написать книгу.
— Роман? — спросил Гарп.
— Исследование в области молекулярной вирусологии, — вставила слово д-р Джоан Эйкс из медицинского центра Дьюкского университета; она сама была сейчас в творческом отпуске для завершения научной темы.
Гарп поинтересовался, над чем она работает, и Джоан Эйкс, глядя в пространство, ответила, что ее область „невидимый болезнетворный мир крови“.
У просительницы № 1081 погиб в авиакатастрофе незастрахованный муж. Она осталась с тремя детьми на руках мал мала меньше, а сама учится на магистра французской филологии. Если получит диплом, сможет найти хорошую работу. Для этого нужны деньги и комнаты в Догз-хед для детей и няньки.
Попечительский совет единодушно проголосовал за то, чтобы дать просительнице денег, которых хватило бы на завершение образования и на няню. А живет пусть там, где будет учиться. Приют Дженни Филдз не рассчитан на детей и нянь. Некоторые его обитательницы при виде одного ребенка буквально впадают в истерику, другие не выносят детского писка, были и такие, чья семейная жизнь рухнула из-за няни. С этой просительницей все было ясно.
Зато № 1088 озадачил всех. Помощь просила разведенная жена убийцы Дженни Филдз. У нее было трое детей, причем один содержался в исправительной колонии для несовершеннолетних. После смерти мужа, прошитого автоматной очередью полицейских штата Нью-Гэмпшир и пулями охотников, дежуривших у автостоянки, она перестала получать на детей алименты.
Убитый, Кенни Тракенмиллер, меньше года прожил в разводе. Друзьям он говорил, что алименты у него вот где сидят, что до развода жену довели феминистки, заморочившие ей мозги. Адвокатша из Нью-Йорка, которая обстряпала дельце в пользу жены, сама была разведенка. Прожил он с женой почти тринадцать лет, поколачивал ее по меньшей мере дважды в неделю, да и каждому его отпрыску на горьком опыте было известно, что папаша скор на расправу. Но миссис Тракенмиллер понятия не имела ни о каких женских правах, пока не прочла автобиографию Дженни Филдз „Одержимая сексом“. Перевернув последнюю страницу, она впервые задумалась о том, какое чудовище ее муж, регулярно избивающий ее и детей. До того дня все эти тринадцать лет она искренне считала, что сама виновата в своих несчастьях, такова уж, видно, ее судьба.
Кенни Тракенмиллер поносил феминисток за то, что они „совратили его жену с пути истинного“. Миссис Тракенмиллер всегда сама зарабатывала на жизнь. Делала прически и фасонные стрижки в городке Норт-Маунтин, что в штате Нью-Гэмпшир. Когда мужа по суду выселили из дома, она продолжала стричь и завивать. И жить было можно. Когда же его убили, стало трудно содержать семью. Она упомянула в своем сбивчивом послании, что ей пришлось один раз „скомпрометировать себя“, иначе нечего было бы есть; и прибавила, что ей не хотелось бы еще раз „марать свою репутацию“.
Миссис Тракенмиллер ни разу не назвала себя по имени, понимая, должно быть, как сильна неприязнь к ее мужу друзей Дженни Филдз, которые, скорее всего, отвергнут ее просьбу о помощи. Она написала, что поймет их чувства, если ей будет отказано.
207 
