30 
– Я буду действовать по справедливости, а не по праву старшинства, – провозгласил Жак.
Это означало, что он отказывается от значительной части своей доли, ибо как старший сын имел право на половину имущества отца.
– Я не хочу никаких письменных соглашений между нами, Жак, – заявила Абигейл.
Она вопросительно взглянула на Йозефа. Тот склонил голову:
– Я тоже.
– Очень хорошо, – сказал Жак. – Итак, каждому из нас полагается по сто тридцать семь тысяч четыреста пятьдесят ливров. Я включил в свою долю долговые обязательства и проценты, поскольку они всегда ненадежны. По решению суда я являюсь опекуном Йозефа и управляющим его долей, которую пущу в оборот и передам ему, когда он достигнет восемнадцати лет. До тех пор буду обеспечивать его всем необходимым. Если вы не против, мы прямо сейчас разложим деньги на три кучки, чтобы каждая доля хранилась отдельно из соображений безопасности.
Он попросил у Жанны три куска полотна и разделил деньги. Потом, связав концы каждого из них, уложил деньги Абигейл и Йозефа в принесенный ими сундук, а свою долю – в собственный сундук.
После этого Жанна рассказала им о путешествии в Эгюранд и Бузон.
Никогда еще с таким нетерпением не ждали весны.
Прежде всего, именно весной Жак и Жанна собирались обвенчаться. Кроме того, рассказы Жанны о поездке в их владения привели всех в восторг и воспламенили воображение: Жак, Абигейл, Йозеф и, конечно, Франсуа жаждали увидеть свое царство.
По желанию будущих супругов свадьбу отпраздновали в узком кругу: кроме обитателей дома на улице Бюшри, приглашены были только Гийоме с невестой, его сестра Сидони с мужем, их мать-птичница, Жак Сибуле, управляющий лавки да Главном рынке, жена суконщика госпожа Контривель и швея. Единственными почетными гостями, не входившими в круг близких друзей, оказались отец Эстрад и отец Мартино.
Поведение Франсуа изумило всех: можно было подумать, что это он женится. Счастливый уже тем, что в доме теперь жили Абигейл и Йозеф, он сходил с ума от радости при мысли, что у него будет такой отец, как Жак, покоривший его своей добротой. Он и раньше считал Жака не отчимом, а отцом. О Бартелеми де Бовуа он не горевал, поскольку совсем его не помнил.
В день Входа Господня в Иерусалим будущие супруги на лошадях выехали шагом с улицы Бюшри. На свою вторую свадьбу Жанна надела длинное голубое платье с клинчатыми складками на груди и расшитую серебром вуаль того же цвета. Из-за холода она накинула подбитый мехом плащ. Ничто, даже кольцо, не напоминало ее предыдущий свадебный наряд. Жак был одет в короткий камзол, затянутый широким серебряным поясом с бирюзовой пряжкой, и в широкие штаны до колен. Весь его костюм тоже был голубого цвета. Лишь берет был красным, что создавало контраст с черными волосами. За женихом и невестой ехала на лошади Абигейл в своем первом ярком платье – зеленом, с кораллового цвета вышивками и серебряным пояском. За ней следовал на коне Йозеф, державший перед собой Франсуа. Все остальные шли пешком.
Войдя в церковь Сен-Северен баронессой де Бовуа, Жанна вышла оттуда баронессой де л'Эстуаль.
Собралась толпа зевак. Светлые волосы Жанны и смуглая бледность Жака создавали ослепительный контраст. Прошел короткий апрельский ливень со снегом, небо засияло голубизной. Богато одетый вестник ожидал выхода молодой четы. Он вручил Жанне кожаный футляр.
– От нашего государя, – сказал он, поклонившись.
Она развязала тесемки футляра: в него был вложен свернутый рулончик, в котором находилось кольцо с камнем. Камня такого она никогда не видела.
– Тапробанский[12] сапфир, – сказал Жак.
Жанна едва не вскрикнула: в нем сверкала звезда.
Жанна, мои пожелания счастья Вам и Вашему супругу сопровождают звезду, скрытую в голубом оке.
Карл.
– Но это же волшебный камень! – воскликнула Жанна.
– Истинное волшебство в твоих глазах, – сказал Жак, подсаживая ее на лошадь.
Свадебное пиршество устроили на постоялом дворе. Отец Эстрад произнес речь. Слегка захмелевшая Жанна не поняла ни слова. Как, впрочем, и речь отца Мартино. Госпожа Контривель сказала:
– Я счастлива, что дожила до этого дня. Гийоме расхрабрился:
– Хозяйка, мы словно все женимся сегодня!
Она протянула ему руки, он поднялся, и они со смехом расцеловались. На свое место он вернулся красный как рак.
Сидони подарила Жанне шерстяной плащ, расшитый васильками.
30 
