Особенно,... 
26 
– Как твое самочувствие?
Она знала, что хотя Бен и отмалчивался, но наверняка сильно переживал. В конце концов, ему было всего семнадцать. Сара переживала за него и не хотела, чтобы он куда-то отправился, напился там и потом ехал пьяный домой или выкинул еще какой-нибудь фортель.
– Куда ты собрался в такое время?
Было уже начало одиннадцатого, и Сара была не в восторге от перспективы его ночной поездки.
– Просто к другу. Я скоро вернусь.
– О'кей, – кивнула Сара.
Бен встал и собирался уйти, но она поймала его за руку:
– Я люблю тебя. Пожалуйста, всегда помни об этом...
Она снова расплакалась. Бенджамин хотел ей что-нибудь сказать, но так и не сказал. Мать сильно ранила и его, ранила всех их. Он только кивнул и пошел к входной двери, взяв по пути с вешалки куртку. Сара вздрогнула, когда за Беном хлопнула дверь, затем поднялась и медленно пошла наверх, в спальню. Из комнаты Мел по-прежнему доносились всхлипывания. Сара попробовала к ней зайти, но дверь была заперта и Мел не отзывалась. У Сэма было тихо. Сара не решилась к нему заходить, чтобы не разбудить. Она зашла в спальню и села на кровать, чувствуя себя ужасно разбитой. Часом позже наконец пришел Оливер. Сара лежала и глядела в потолок, глаза ее все еще были полны слез.
– Как он?
Сара так и не зашла к Сэму. Теперь он принадлежал Оливеру, а не ей. Как и все они. Ее могло уже не быть. Она поняла, что следует уехать как можно скорее. Всем им от этого будет только легче.
– Спит.
Оливер с усталым вздохом повалился в кресло. День был долгим, вечер бесконечным, у него больше не было желания играть с ней в эти игры. Ради своих прихотей она губила их жизни. Права оказалась его мать. Но теперь уже было поздно. Водоворот затянул их по шею, и, чтобы спасти детей, ему надо было быстрее грести. С Сэмом он уже это прочувствовал, а ведь надо было еще позаботиться о Мел и Бенджамине. Оливер видел глаза старшего сына. Хоть ему было семнадцать, но и его потряс поступок Сары.
– Не знаю, придут ли они в себя после такого.
– Пожалуйста, не говори так. Я и без того чувствую себя ужасно.
– Не думаю. Если бы тебе было плохо, ты бы так не поступила. Они никому больше не будут верить, тем более мне. Если их собственная мать отказывается от них, что они могут ожидать от других? Как, по-твоему, это на них отразится? Они станут лучше? Ей-богу, нет. Дай Бог, чтобы они это пережили. Все мы.
– А если бы я умерла?
– Для них это было бы легче. Это не был бы твой выбор, дети не чувствовали бы себя сознательно отвергнутыми, что имеет место сейчас.
– Благодарю покорно. То есть ты утверждаешь, что я последняя дрянь, не так ли?
В Саре снова закипала злость. Олли взывал к ее чувству вины, а она и без того чувствовала себя достаточно виноватой.
– Возможно. Может, я это говорю. Может, ты сама. А может, ты просто дикая эгоистка и мы тебя ни черта не волнуем. Это возможно, не так ли?
– Возможно. Ты хочешь сказать, чтобы я больше сюда не возвращалась?
– Я этого не сказал.
Проблема состояла в том, что Оливер желал ее возвращения, и всегда бы желал, независимо от того, как бы она поступила с ним и с детьми, но в тот момент он ненавидел ее за причиненную семье боль. Сэм цеплялся за пего, словно тонущий, и таким он в самом деле был. Его рана не будет заживать очень и очень долго. Оливер говорил совершенно серьезно. Он задавался вопросом, не останется ли у них эта рана на всю жизнь. У Сэма, конечно, останется, особенно если Сара не вернется, что было вполне возможно. Она это отвергала, но кто знает – все может измениться, попади она снова в Гарвард. В ее жизни появятся новые люди, а муж и дети будут далеко-далеко. Для них обоих гарантий больше не было.
– Я думаю, мне следует уехать в ближайшие дни. Всем нам будет слишком тяжело, если я затяну с отъездом.
– Как хочешь.
Он пошел в ванную и разделся. Сара вдруг перестала быть ему близка. Только прошлой ночью они любили друг друга, а теперь она стала ему чужой. Чужой женщиной, которая пришла в его дом и оскорбила чувства его детей.
– И когда ты думаешь уехать? – спросил он, вернувшись в спальню.
– Вероятно, послезавтра. Мне надо собраться.
– Может, мне забрать куда-нибудь ребят, чтобы они не видели, как ты уезжаешь?
– Неплохая мысль.
Сара печально посмотрела на мужа. Говорить больше было не о чем. Они уже все высказали: обвинения, извинения, объяснения. Слезы тоже были.
– Я не знаю, что тебе еще сказать.
26 
