44 
– Мы были бы у тебя около одиннадцати утра в субботу, если вылетим в девять.
Оливеру хотелось прилететь к ней уже в пятницу вечером, но это было слишком сложно из-за его работы и учебы детей, поэтому Сара предложила субботнее утро.
– А у тебя для всех нас хватит места? – спросил Олли с улыбкой, но на другом конце провода наступило неловкое молчание.
– Я вообще-то... Я думаю, что Мел и Бенджамин могли бы спать на двух старых диванах в моей гостиной. А... а Сэм бы спал со мной...
Сара запнулась. Оливер слушал – рука его словно примерзла к трубке, а в голове эхом звучало: «Сэм бы спал со мной...» Именно так она и сказала. Не «с нами».
– А где будем спать мы, или, может, следует спросить, я? Олли решил задать вопрос напрямую. Устав от неизвестности, он хотел определиться раз и навсегда.
– Я думала, может... – почти шепотом произнесла Сара, – ...ты бы согласился остановиться в гостинице. Так... так, Олли, было бы лучше.
Говорила она это со слезами в голосе, а Олли слушал ее с тяжелым сердцем.
– Лучше для кого? По-моему, ты обещала, что ничего не изменится, не так давно ты утверждала, что не покидаешь нас насовсем. Или ты забыла?
– Я не забыла. Просто когда уезжаешь, многое видится по-иному.
Тогда почему для него это многое видится все так же? Почему его влечение к ней все так же сильно? Оливеру захотелось встряхнуть ее так, чтобы зубы клацнули, и еще захотелось зацеловать ее так, чтобы сама запросила взять ее. Но Сара не собиралась больше этого делать. Никогда.
– Ты хочешь сказать, что все кончено? Я правильно понял, Сара?
Он говорил чересчур громко, сердце у него колотилось.
– Я прошу тебя остановиться в гостинице, Олли... в этот раз...
– Прекрати! Перестань играть со мной, черт подери! Это была жестокая сторона ее натуры, о существовании которой он даже не подозревал.
– Извини... я в такой же растерянности, как и ты. В тот момент она говорила совершенно серьезно.
– Черт подери, Сара. Ты же прекрасно знаешь, что делаешь. Ты знала это уже в день своего отъезда отсюда.
– Я просто в этот уик-энд хотела быть одна с детьми.
– Чудесно. – Голос у Олли стал ледяным. – Я подброшу их к тебе в одиннадцать.
И бросил трубку, чтобы прекратить эту пытку. Ему предстояло провести уик-энд в одиночестве, а ей и детям – в радостном общении.
Он мог бы отправить их одних, но не хотел. Олли должен быть с ними, особенно после всего, на обратном пути. Он также понимал, что в глубине души ему хочется быть рядом с ней. Больше всего он беспокоился за Сэма и несколько меньше за остальных. Бенджамин не проявлял энтузиазма по поводу поездки, так как он из-за этого пропускал игру, но Оливер сказал ему, что ехать надо. Мел была рада, а Сэм – просто в экстазе. Но Олли задавал себе вопрос, каково будет их настроение после встречи с ней.
Полет прошел как праздник. Когда же они ехали по ее адресу, на Браттл-стрит, Олли невероятно волновался. Он обещал Саре подбросить их и, когда она открыла дверь, думал, что сердце у него остановится. Сара была столь же очаровательна, как прежде, если не более. Волосы отросли, она носила их распущенными, а джинсы так облегали фигуру, что Олли пришлось подавить взыгравшую в нем страсть. Сара слегка поцеловала его в щеку, обняла детей и повела их на ленч, а Оливер уехал на такси, испытывая к ней влечение каждой клеточкой своего тела.
Сара снимала небольшую квартиру с удобной гостиной, уютной спальней и садиком. Дети набросились на суп, с аппетитом съели все остальное и счастливыми глазами смотрели на маму. Говорили все сразу, с облегчением давая выход накопившимся эмоциям. Сэм не отлипал от нее, и даже Бенджамин, казалось, расслабился как никогда. Все были счастливы, кроме Оливера, пребывавшего в одиночестве в гостиничном номере.
Итак, это наконец случилось. Она его бросила. Она его больше не любила. Сознание этого факта удручало Оливера. Вспоминая прошлое, он плакал, когда часами бродил по университетскому городку Гарварда. Он побывал всюду, где они в свое время бывали с Сарой, а вернувшись в гостиницу, осознал, что по-прежнему плачет. Олли не мог понять. Она говорила, что ничего между ними не изменится, а теперь не впустила его. Значит, все кончено, и они стали друг другу чужими. Он чувствовал себя ребенком, которого бросили родители. В тот вечер он позвонил ей из своего номера.
В трубке были слышны отголоски музыки, разговоров и смеха, отчего ему стало еще более одиноко и тоскливо.
44 
