38 
Сара определила эту легкость взаимопонимания как свойственную общению с ребенком лет этак до одиннадцати, выросшим у тебя на глазах. Ну, например, с племянником. Это, однако, не относилось к Джойс, всегда настроенной на другую волну, которая отвечала на все своей робкой, беспокойной улыбкой. Дружба улыбками… Совсем неплохо. Легкость контакта с ребенком исчезает чуть ли не мгновенно по достижении им определенного возраста, с наступлением половой зрелости. Взрослые скорбят по этому поводу, а ребенок легко забывает былую дружбу, он (она) занят взрослением, самоопределением, которое исключает абсолютную открытость, полное доверие. И с кем у нее снова установилось такое детско-взрослое взаимопонимание? С двадцатишестилетним Биллом Коллинзом, которого так любила мать.
Но это взаимопонимание тонуло в общем водовороте, действующем как джакузи, бьющем струями со всех сторон, колющем, булькающем, бурлящем. Накал страстей рос, группа лучилась энтузиазмом, эйфорией, которая должна была достичь апогея в вечер премьеры. Не так уж долго ждать.
Генри, падая — точнее, влетая — в стул рядом с Сарой, не переставал шутить. Ему нравилась пьеса — если это можно было назвать пьесой. Нравился состав исполнителей — сам подбирал. Он восторгался музыкой и подобранными к ней Сарой текстами. И радовался, что не присутствует Жюли, ибо не хватило бы энергии на ее обожание. И режиссер закатывал глаза, изображая влюбленного клоуна.
Часто подсаживался к Саре Ричард Сервис (Филипп). Скромный, серьезный, не без сюрпризов. Он оказался не в состоянии обеспечить себя, работая исключительно в театре, и преподавал в сельскохозяйственном колледже. В свое время отец его, человек практичный, фермер, убедил сына в том, что нельзя полагаться исключительно на театр. Сара шутила, что Ричард видит в Жюли барышню-крестьянку, ибо определил ее как выросшую в одном лесу и прожившую всю жизнь на окраине другого. Почему Жюли Вэрон покончила с собой? С одной стороны, из страха перед городом, с другой — испуганная угрозой одомашнивания. Об этом он спорил и с Салли, которая утверждала, что и в наши дни все еще очень близки к деревне, в той или иной форме. Беда Жюли в том, что она родилась женщиной. По крайней мере, у нее хватило ума не податься в актрисы. «Глянь на меня, — говорила Салли. — Много ли ролей нынче для толстой черной бабы? Нет, — смеялась она, — по пальцам перечтешь». Чаще всего Ричард и Салли обсуждали своих детей, у каждого их было по трое. Старшая дочь Салли в отсутствие матери присматривала за двумя младшими. О муже Салли никогда не вспоминала. Она хотела, чтобы дочь ее окончила школу и поступила в колледж, но попробуй убедить в необходимости этого упрямого подростка! «Дура набитая, говорю я ей. Настоящая дурища. Через десять лет вспомнишь, как мать уговаривала. Но разве ж она послушает!» Пятнадцатилетний сын Ричарда уже бросал школу, но затем его уговорили в нее вернуться. Схожесть ситуации при различных уровнях дохода. Дружба Ричарда и Салли выглядела трогательно, особенно если учесть, сколько между ними было отличий. Возможно, именно эти различия и вызывали замешанные на любопытстве уважение и даже нежность.
Вторая неделя — «неделя Реми». Эндрю Стед занят по горло. Происходит волшебное перевоплощение человека, которого трудно представить без лошади, в младшего сына аристократического семейства. Актер подчиняет роли свою индивидуальность, и главный инструмент этого преобразования — железная дисциплина. Или, возможно, самоотречение, терпение, вдумчивость… Подчинение тому, с чем сам можешь и не соглашаться. Эндрю эта трансформация привлекала и поглощала. Из фильма в фильм он кочевал бандитом, копом, ковбоем, хулиганом, начиная с самого первого, в котором изобразил конокрада. А что привело его сюда? Десять лет назад Эндрю ездил в Канны, где фильм с его участием получил приз. Один из дней он провел в холмах хинтерланда, посещая древние городки, случайно оказался в Бель-Ривьере и попал как раз к музыкальному фестивалю. Услышал сочинения Жюли Вэрон, особенно о них не задумываясь, а затем с удивлением обнаружил, что музыка эта не выветривается из головы. Музыка «трубадурского» периода. Его импресарио послал ему экземпляр пьесы «Жюли Вэрон», и Эндрю Стед отклонил приглашение на очередные съемки. Конечно, эта пьеса далека от всего, чем он раньше занимался, может быть, чужой он в ней… Но, с другой стороны, типаж… Эндрю опасался, что и в жизни его вне кино утвердился определенный типаж. Попытался вспомнить, каким он был до девятнадцати лет. В первый фильм он попал случайно, можно сказать, что и актером стал случайно. Да, Эндрю техасец, но это еще не значит, что он осужден всю жизнь скакать да размахивать лассо.
38 
