Последние отзывы

  22  

Я снова вошёл в комнату, где меня ждали семь недовольных, и сплочённых этим недовольством, мужиков.

– Ну-у-у?! Так, значит?! – ничего более бессмысленного и беспомощного я сказать не мог. Но надо же было с чего-то начинать. – Вот что, коллеги, вы перед кем тут решили демонстрации устраивать? Так не пойдёт! Два дня не работали? Значит, выходных в этот раз не будет. Логика простая. А про пьянку на рабочем месте – это уже отдельный разговор, такие номера…

– Пока нам не заплатят за то, что мы уже сделали, и пока перед нами не извинятся, – мы дальше работать не будем, – сказал большой белобрысый парень. Он один сидел, остальные стояли. Я раньше с ним не работал. Сказал он это так… в общем, он давно подготовился к тому, чтобы это сказать.

– Сильное заявление! – ответил я. – Что ещё?

– Пашу надо вернуть и премию ему надо небольшую дать! – сказал маленький и сухонький парень. Его комбинезон был самым чистым. Я давно его знал. Хороший специалист, и парень нормальный. – У человека сын родился первый. Надо как-то по-людски…

– По-людски? И премию? Да? – перебил я его резко. – Конечно премию! За пьянку на рабочем месте, за хамство и разгильдяйство – конечно премию! Обязательно!

– Он хорошо работал до этого случая, и нельзя сказать, что он нахамил, – вступил в разговор Гриша.

Он стоял чуть сзади меня. На самом деле, ему сейчас было хуже всех. Он был как бы между мной и бригадой. Гриша чувствовал себя кругом виноватым, но встрял он в разговор совершенно некстати.

– Пьянка на рабочем месте – это мерзость! И я этого не терплю. Вы, Григорий, это отлично знаете. С вами у меня будет отдельный разговор, – сказал я, даже не обернувшись к нему. – Если не можете организовать нормальный рабочий процесс, значит не вмешивайтесь!

– Мы выпили после работы. У человека сын родился! После работы мы что, не можем выпить?! – сказал всё тот же белобрысый.

«Проблема в нём», – понял я.

– Выпить? Да пожалуйста! Мне всё равно! Но на «объекте», в рабочей одежде – это свинство! Хоть бы у него тройня родилась – этого делать нельзя. – Я смотрел этому блондину прямо в глаза, он глаз не отводил и нагло улыбался. – Вы будете наказаны и за пьянку и за саботаж.

– Это наше рабочее место, – не сводя с меня своих прозрачных глаз, сказал белобрысый. – Мы здесь работаем и можем отметить… ну, поздравить друга. – Он сделал ударение на слово «наше» и слово «мы».

– Это рабочее место дал вам я. И я могу разрешить делать здесь что-то или не разрешить, понятно?! – я сделал ударение на слово «я». – А пьянку здесь я запрещаю!

Я уже решил, что уволю этого белёсого, и намеренно обострял разговор. Нужна была победа.

– Скажите спасибо, что мы этого… вашего… ну, этого «хозяина» тут не покалечили, – продолжал мой собеседник. Остальные молчали. Значит, они были с ним согласны. – За такие слова, которые он тут сказал, вообще-то надо отвечать…

– Мне вам спасибо говорить не за что! Лично вам! – я показал на него пальцем. – И мне насрать, что и кто вам тут сказал. Если вы находитесь здесь и в рабочей одежде, значит вы должны тут работать, а не прохлаждаться целых два дня. Понятно? – «Уволю обязательно», – продолжал говорить и думать я. – Вы напились, и никаких оправданий тут быть не может, и нечего тут даже…

– Короче, чего ты заладил «напились, напились», ничего другого сказать не можешь что ли, а? – белобрысый сорвался. «Отлично! – подумал я. – Всё, он уже проиграл».

– Слово «короче» вы будете говорить у себя дома. Можете сказать его своим родителям, потому что они вас плохо воспитали. – Он прямо-таки обалдел от этих слов. Я намеренно затронул «святую» для таких вот пафосных горлопанов тему родителей. – И «тыкать» вы будете тоже у себя дома.

Он резко поднялся, почти вскочил. Его лицо пошло пятнами. На правой щеке загорелся румянец неправильной формы. «Похоже на карту Африки», – успел подумать я.

– Вы что, хотите меня ударить? – очень спокойно сказал я. – Учтите, вам в этом никто не поможет. С вами тут не очень-то согласны. Мы с коллегами, – я сделал такой округлый жест, указующий на всех остальных, – давно работаем вместе, и до драки не опускались. Правда, Борис? – Я вёл себя просто иезуитски. Я разрушал единство коллективного негодования. Манипулировал? Да! А что делать?

– Ну-у-у… – промычал в ответ Боря и забегал глазами.

– Если говорить действительно «короче», вы, молодой человек, уволены…

  22