51 
— Черт, неужели они не могли хотя бы в Новый год оставить нас в покое? Чертовы япошки! — проворчал кто-то в дальнем углу. В подвале было полутемно, он освещался только фонариками. В углу целовалась пара, но Питер просто стоял, обняв Хироко за плечи, — подвал выглядел совсем не романтично. Питеру и Хироко хотелось поскорее выбраться отсюда и уехать домой, как и всем остальным. Они торчали в подвале уже полчаса, и конца ожиданию не предвиделось.
Сирены продолжали выть еще час. Наконец в половине второго все поднялись наверх, обсыпанные пылью и усталые.
Праздничное настроение испарилось. Увидев Хироко, один из мужчин шагнул к ней.
— Это проклятые япошки вроде тебя устроили нам такой праздник, — злобно выпалил он. — Благодаря тебе через месяц меня заберут в армию. Кстати, спасибо за Перл-Харбор. — Мужчина выглядел так, словно был готов наброситься на Хироко, и Питер быстро встал между ними.
— Хватит, Мэдисон.
Мужчина был пьян, но это не умаляло оскорбления. Стоя за спиной Питера, Хироко дрожала, побелев от страха.
— Да брось ты, Дженкинс! — ответил пьяный. — Ты у нас известный любитель япошек, ничего-то ты не замечаешь. Когда ты только поумнеешь и перестанешь лизать задницу Танаке? ФБР уж точно заинтересуется тобой, а может, даже арестует твою подружку, — ухмыльнулся пьяный и побрел прочь. Питер гневно смотрел ему вслед, не желая затевать в праздник драку или тревожить Хироко, — она и без того была напугана. Питер видел, что она борется со слезами, и не отпустил ее, отправившись на поиски пальто. Радость от вечера бесследно исчезла.
— Мне очень жаль, — произнес Литер, помогая Хироко одеться. — Он пьян, сам не понимает, что несет. — Но случившееся встревожило их обоих. Они поблагодарили хозяина и поспешили к машине; гости еще долго смотрели им вслед. Никто не упрекнул Мэдисона, и Питер задумался, не высказал ли пьяный то, что вертелось в головах гостей. Неужели все они считают его дураком? Может, все и впрямь решили отвернуться от знакомых японцев? Но за исключением Хироко, в округе было мало настоящих японцев. Такео стал таким же американцем, как любой человек, двадцать лет проживший в Штатах, а Рэйко и дети родились здесь. Да о чем тут говорить? Разве Хироко виновата в том, что случилось в Перл-Харборе? В чем ее обвиняют? Что себе думают эти люди? Но в эти дни паника усилилась — Такео оказался прав.
Пока Питер вез Хироко домой, она расплакалась и начала извиняться за то, что испортила ему вечер.
— Вам следовало пригласить кого-нибудь другого, Питер-сан, — всхлипывала она, невольно переходя на привычное обращение. — Какую-нибудь американку.
Напрасно вы взяли меня с собой.
— Может быть, — сказал он сквозь зубы, — но я влюблен не в американку. — Взглянув на Хироко, он свернул на обочину, чтобы поговорить с ней. Привлекая Хироко к себе, Питер почувствовал, как она дрожит. — Я влюблен в тебя, Хироко, и ты должна стать сильной. Такое может повториться. Такео считает, что пройдет еще немало времени, прежде чем люди успокоятся — особенно после всей этой чепухи о «врагах», после того как у студентов отобрали фотоаппараты, а каждые пять минут нас предупреждают о воздушном налете. — Несмотря на многочисленные сигналы тревоги за последние три с половиной недели, ни одной атаки не произошло, никто не видел вражеские войска. Но газеты пестрели сообщениями о том, что целые флотилии таинственных кораблей осаждают берега, что самолеты-призраки кому-то удалось заметить. Ежедневно в стране ловили шпионов. — Незачем обращать внимание на таких людей, как тот пьяница. Ты знаешь себе цену. Слушай свое сердце, Хироко, — и мое тоже, а не людей, которые оскорбляют или пытаются обвинить в том, к чему ты не имеешь никакого отношения.
— Но Япония — моя родина. Я отвечаю за ее действия.
— Ты пытаешься взвалить на себя тяжкую ношу, — заметил Питер, внезапно ощущая усталость. Ночь в подвале была не из легких, оба были еще обсыпаны пылью. — Ты отвечаешь только за себя, и ни за кого другого. Ты не можешь сдерживать действия Японии!
Хироко испытывала боль и стыд за свою страну — точно так же, как стыдился бы Питер, если бы Америка опозорила себя.
— Мне очень жаль, — неловко произнесла Хироко, и Питер вновь устремился к ней всем сердцем. Она держалась с таким достоинством, была так печальна. — Простите за то, что моя родина совершила такое преступление. Это отвратительно, — заключила она, сгорая от стыда, и Питер поцеловал ее.
51 
