35 
Алисия уставилась на нее с таким выражением лица, с каким она, наверно, посмотрела бы на собачье дерьмо, на которое чуть не наступила.
— Делай что хочешь.
— Я и собираюсь, прямо сейчас. — Она посмотрела на гораздо более высокую Алисию (все думали, что ее рост 178 см, но на самом деле она была 185) со злобной усмешкой. — Давай, Алисия, развязывай, я выкрасила его в коричневый специально для тебя.
— Что ты сделала? — Алисия так начала путаться в узлах на веревке, что Рэндольф поспешил к ней на помощь с перочинным ножом. Веревку разрезали, и бумага развернулась сама: на столе лежало прекрасное платье из органди и роскошная шляпа в безобразных пятнах чего-то жидкого, что пахло как свежий и здоровый навоз.
Алисия испустила стон ужаса, который постепенно перешел в протяжный вой, и отскочила от стола, тогда как ее мать, отец, братья, тетя и жених столпились вокруг.
— Ты… ты мерзкая маленькая дрянь! — прокричала Алисия сияющей Мисси.
— О, совсем нет, — ответила Мисси довольно.
— Ты хуже, чем дрянь. Тебе повезло, я слишком воспитана, чтобы сказать, кто ты на самом деле, — задыхаясь, выпалила Алисия.
— В таком случае, можешь считать, что тебе не повезло. Я скажу, тебе точно, кто ты, Алисия. Я старше тебя всего на три дня, а значит, ты чуть-чуть ближе к тридцати четырем годам. И все же ты, баран, наряженный овцой, блестящей как начищенная медь, собираешься выйти замуж за человека почти в два раза младше тебя. Возраст его отца гораздо более подходит для тебя. Ты хладнокровная развратница, и после того, как умер Монтгомери Мэсси (ты не успела притащить его к алтарю) он избежал судьбы гораздо худшей, чем смерть, на твоем горизонте не оказалось достойной добычи. Но после ты выследила несчастного Маленького Вилли, у которого молоко на губах не обсохло, ты легко вскружила ему голову. Однажды ты решила стать леди Вилли. Я не сомневаюсь, что при других обстоятельствах ты бы была не менее счастлива стать не леди Вилли, а леди Билли. Может, даже более счастлива. Я восхищаюсь твоим нахальством, но не тобой, Алисия. И мне очень жаль бедного Маленького Вилли, ему придется вести жалкую жизнь, разрываясь между тобой и своей матерью.
Объект ее жалости стоял, окруженный своими родственниками, вытаращив глаза, как будто Мисси голая танцует канкан. У Аурелии начиналась тихая истерика, но все были загипнотизированы выступлением Мисси и не замечали этого. Первым очнулся сэр Вильям:
— Вон из этого дома!
— Я у себя дома, — сказала Мисси довольно.
— Я никогда не прощу тебе этого, — кричала Алисия. — Как ты посмела! Как ты посмела!
— Укуси себя за задницу, дорогая, — ответила со смехом Мисси и добавила: — Она достаточно большая, — и удалилась.
Это была злосчастная последняя капля. Алисия замерла и окаменела совершенно, издала воюще-булькающий хрип и повалилась на пол, где уже лежала ее мать.
О, как это было приятно! Но радость Мисси уменьшилась, пока она спускалась по Джерри-стрит, которая выходила на главную улицу Байрона. По сравнению с тем, что она услышала, находясь в комнате еще незамеченной, испоганенное платье Алисии было ерундой. Как все женщины, как ее мать и ее тетки, Мисси плохо разбиралась в бизнесе, но она была достаточно умна, чтобы уловить обидный смысл речи сэра Вильяма. Она знала о существовании акций Друсиллы и Октавии, которые Друсилла держала вместе с другими документами, касающимися дома и пять акров земли, в маленькой жестяной коробке в платяном шкафу. У каждой по десять акций, всего двадцать да наверняка еще столько же у тети Корнелии и тети Джулии. Дивиденды, которые им никогда не платили, что означает, что компания имеет с них некоторый доход. Затем ее мысли приняли другое направление. Насколько жалки почти всё знакомые ей мужчины! Сэр Вильям так поставил себя в доме, стремясь сохранить стиль сэра Вильяма Первого, чтобы незадачливые женщины в его семье, придавленные мучительной, но благородной бедностью, никогда бы не получили ни капельки из того, что причиталось семье и что, по сути дела, давалось во имя бога, в конце концов, а не кого-либо из Хэрлингфордов. Дядя Максвелл, худший из воров, богатый, но крадущий яйца, масло и фрукты у своих бедных знакомых, хитростью убеждал их, что продавать что-то было бы непростительным и предательским поступком.
Таким же хитрецом был и его брат, Максвелл. В свое время он купил дома на территории в шестьдесят пять акров по цене, намного меньшей их стоимости. Но он еще умудрился вернуть то малое, что он заплатил, сказав своим жертвам, что его план сделать из «немногого» «чуть больше» провалился.
35 
