117 
— А как же быть с Непорочным зачатием? — пытливо спросила Аманда. — Бернадетта сказала, что в ответ на просьбу назвать свое имя дама в белом произнесла: «Я есмь Непорочное зачатие». Но ведь неграмотная девочка просто не могла знать об этой недавно принятой церковью религиозной доктрине!
Отец Кайю в очередной раз издал свой характерный смешок.
— Бернадетта знала о Непорочном зачатии, это я вам гарантирую. Она могла не понимать этой концепции, но знала о ней. В конце концов, когда Бернадетта была в деревне Бартре за несколько месяцев до начала ее видений, она присутствовала на праздновании Дня Непорочного зачатия. Этот праздник, кстати, отмечался и в Лурде, так что два этих слова были хорошо знакомы Бернадетте.
— Видимо, вы правы,— сказала Лиз.— Наверное, Бернадетта действительно взяла это на вооружение, а потом представила как нечто совершенно для нее незнакомое.
— И возможно, не без посторонней помощи,— загадочно заметил отец Кайю. Увидев, что собеседницы не поняли его, он пояснил: — Я полагаю, что у спектакля, главным действующим лицом которого стала Бернадетта, был умелый режиссер-постановщик, а может, даже и не один.
— Что вы имеете в виду? — вскинулась Лиз.
— Поначалу аббат Пейрамаль не разрешал своим коллегам-священникам присутствовать при действе Бернадетты в гроте, но не препятствовал тому, чтобы они общались с ней в исповедальне. Эти священники — в Лурде и Батре — были марианцами, рьяными приверженцами культа Девы Марии и догмата о Непорочном зачатий, и один из них как-то сказал Бернадетте: «Если Пренепорочная Дева и явится кому-то, то для этого она непременно выберет ребенка». Более того, несмотря на все запреты, исповедник Бернадетты постоянно советовал ей продолжать посещения грота. Короче говоря, внутри самой церкви имелись люди, которые способствовали тому, чтобы видения Бернадетты были официально признаны. Для достижения этой цели были подключены даже родители Бернадетты, хотя официальная версия гласит, что они невинны аки агнцы и ни о чем не знали. Но однажды, когда Бернадетта в очередной раз пришла в грот в сопровождении толпы из примерно четырех тысяч человек, некая мадам Жакоме случайно услышала, как Франсуа, отец Бернадетты, прошептал ей на ухо: «Чтобы сегодня никаких ошибок! Сделай все как надо!»
— Вот это да! — охнула Лиз.— Неужели это правда?
— Это свидетельство было документально зафиксировано,— заверил американку отец Кайю.
Аманда, все мысли которой были о Кене, сменила тему:
— А как же случаи исцеления? — спросила она.— Например, то, что произошло с Южени Труа. Как быть с этим?
— Многие такие случаи не получили официального подтверждения. Вы привели великолепный пример. Южени Труа, двенадцатилетняя девочка, слепая с девяти лет. Приехала в Лурд из города Люз, пришла в грот, Бернадетта обняла ее, и девочка тут же прозрела. Вскоре после этого приходской священник из Люза признал, что Южени никогда не была полностью слепой. Она видела, хоть и плохо, и даже была способна выполнять работу. Так что никакого исцеления на самом деле не было, и кроме того, медицинские познания в тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году были весьма ограниченны и примитивны.
— Однако с тех пор наука шагнула далеко вперед, — возразила Лиз,— а случаи исцеления происходят до сих пор.
Аманда повернулась к Лиз и со знанием дела объяснила:
— Это психосоматика. Излечиваются заболевания, возникшие из-за неврозов, потрясений и так далее. Человек внушает самому себе, что он может выздороветь, и — выздоравливает. Самогипноз, если угодно.
— Совершенно согласен,— согласился отец Кайю.— Случаи исцеления действительно имеют место, но их не надо рассматривать как чудо.— Священник с трудом поднял свою тушу со стула и навис над женщинами.— Когда начались якобы чудесные исцеления и Лурд в одночасье стал известен всему миру, возникла некая проблема. Этой проблемой была сама юная Бернадетта, которая стала превращаться в легенду. Что с ней было делать? Если бы она продолжала появляться на публике после того, как закончились явления Девы, она могла бы попасться на каких-то неточностях, противоречиях, могла начать вести себя неадекватно, и все это, вместе взятое, подорвало бы легенду, на создание которой было потрачено столько сил. Поэтому хозяева тогдашнего Лурда сделали все, чтобы убрать ее из города и превратить в безликую монашенку. Они уговорили ее покинуть Лурд навсегда. Бернадетта решила отправиться в Невер и, приняв постриг, уединиться в женском монастыре Святого Жильдара. Однако, прежде чем она уехала, возник некий молодой человек — аристократ, студент-медик. Он влюбился в Бернадетту и приехал в Лурд, чтобы предложить ей руку и сердце. Однако сама Бернадетта об этом так и не узнала. Ее пастыри дали наивному жениху от ворот поворот и спешно отправили Бернадетту в монастырскую келью.
117 
