Особенно,... 
211 
Дождь за окном лил как из ведра, пластая в саду мамашину гордость — гортензии, рододендроны, розы, понатыканные тут и там мелкие цветочки… Обернувшись, я заглянула в сад: «Чтоб вы сдохли, проклятые!» Но дождь кончится, и вся эта поросль, напитавшись влагой, еще выше поднимет голову. Вот ведь какое гадство! Мать носилась со своим садом, как курица с яйцом, а я его ненавидела.
При взгляде на небо стало ясно, что сегодня тоже рассчитывать не на что. В июне я была при деле всего неделю и собрала всего сорок восемь тысяч. С четырех клиентов. Тридцать тысяч содрала с Ёсидзаки, десятку — с какого-то пьянчуги. Еще было два бомжа. Один — знакомый, который засек меня на пустыре, а с другим — в первый раз. С обоими на том же пустыре, под небом, грозившим в любую минуту пролиться дождем. Я дошла до такого состояния, когда на мелочи — помочиться на улице, пристроиться с клиентом на пустыре — внимания уже не обращала. При этом я страшно устаю на работе. Сижу за столом и ни на чем не могу сосредоточиться. Сижу и целый день режу газеты. А в последнее время даже перестала различать, что важно, а что нет. Развлекаюсь тем, что вырезаю телепрограммы. Шеф, конечно, на меня косится, но ничего не говорит. В офисе я постоянно ловлю на себе чужие взгляды, слышу, как народ шушукается у меня за спиной. Мне все равно. Я сильная.
Открыв утреннюю газету, я посмотрела, какая будет погода, и переключилась на хронику событий. Глаз остановился на прилипшей к бумаге хлебной крошке. Ее оставила сестра, перед уходом просматривавшая газету. Тут же я увидела заголовок: «В доме обнаружен труп женщины». Погибшая — Юрико Хирата. Юрико! В последнее время она что-то пропала из виду. А оказывается, ее убили! «Что ж, как ты сама предсказывала, так и вышло. Поздравляю!» — воскликнула я про себя и в то же мгновение услышала у самого уха чей-то смешок. Я огляделась.
Под закопченным потолком над самым обеденным столом, заваленным всяким барахлом, парил дух Юрико и смотрел на меня. В мертвенно-белом свете люминесцентного светильника была различима только верхняя часть тела. Уродливое лицо Юрико — расплывшееся и постаревшее — куда-то делось, к ней вернулась прежняя ослепительная красота.
— Ну что? Получила, что хотела? — заговорила я.
Юрико улыбнулась в ответ, обнажив белоснежные зубы:
— Твоими молитвами. Вот, обогнала тебя, раньше на тот свет отправилась. А что ты теперь будешь делать?
— Что делала, то и буду. Мне надо денег заработать.
— Завязывай с этим, — рассмеялась Юрико. — Тебе всегда будет мало. Ты же прорва. И потом, рано или поздно он тебя тоже убьет. Тот человек, что меня укокошил.
— Кто?!
— Чжан.
Ответ — яснее не бывает. Но как Юрико познакомилась с Чжаном? Я быстро сообразила, как у них получилось. Она притягивала его. Юрико — чудовище, Чжан — любитель чудовищ. Пусть так, но с какой стати Чжану убивать меня? Ведь он обнял меня, когда я к нему прильнула. Мне хотелось, чтобы он жалел меня, обнимал. Юрико резко покачала передо мной тонким пальнем.
— Нет, Кадзуэ! Нет! Не надо тешить себя надеждами. Никто тебя жалеть не будет. И денег никто платить не хочет. Таких старых шлюх вроде нас с тобой мужики могут только ненавидеть, потому что мы вскрываем их настоящую суть.
— А в чем она? — Я сама не заметила, как приложила руку к подбородку и наклонила голову набок.
— Хватит девочку из себя строить! — настаивала Юрико. — Бесполезное дело. Ты совершенно не понимаешь, что с тобой происходит.
— Понимаю. Я стала худая и красивая.
— Это кто же тебе такое сказал?
Я совсем запуталась. Действительно, кто? Худая — значит красивая… Когда же это было? В школе? Сестра Юрико?
— Твоя сестра мне сказала.
— И ты в это веришь? Сказали сто лет назад, а ты до сих пор веришь? — Юрико вздохнула. — Святая простота! Какая же ты доверчивая!
— Ладно, Юрико. Скажи: что такого я вскрываю в мужиках?
— Пустоту. У них за душой ничего нет.
— А у меня?
Задав вопрос, я обняла себя руками. У меня за душой ничего. Все! От меня ничего не осталось. Одна оболочка — университет Q., строительная компания G. Вот и все. А внутри — пустое место. Хотя кто бы мне сказал, что есть внутреннее содержание. Тут только я заметила, что залила газету кофе. Быстро вытерла стол, но коричневое пятно на газете осталось.
— Кадзуэ! Что происходит?
Обернувшись, я увидела на пороге гостиной мать. Ее лицо без всяких следов косметики перекосилось от страха.
211 
