Особенно,... 
154 
Стало быть, мы испортили своё наследство… ну и что? Что мы могли испортить с большим правом? Если мы делаем ошибки, то только потому, что глупы, а не потому, что плоха идея. И если мы больше не находимся у ломающегося края волны, то вот это неудача. Мы передаём дальше эстафету, и лучшие желания, множество удовольствий.
Все подле нас, все вокруг нас, всё, что мы знаем и можем узнать, состоит, в конце концов, из узоров Ничто. Это основная линия, окончательная правда. И если мы вдруг установим, что можем контролировать определённый узор, почему бы нам не переделать его по нашим представлениям об элегантности, сделать радостнее и лучше? Да, мы гедонисты, мистер Бора Хорза Гобучул. Мы ищем удовольствий и, допустим, мы сами настроили себя так, что можем ощущать их сильнее. Мы то, что мы есть. А ты? Во что превращает это тебя? Кто ты? Кто ты?
Оружие. Вещь, сделанная давно умершими, чтобы обманывать и убивать. Весь подвид Оборотней — пережиток старой войны, такой давней войны, что никто уже не помнит, кто против кого воевал или когда и за что. Никто не помнит и того, на стороне победителей были Оборотни или нет.
Но на всякий случай тебя сделали, Хорза. Ты не продукт эволюции, которую ты назвал бы «естественной», а продукт тщательных раздумий и генетических манипуляций, военного планирования и обдуманного проектирования… и войны. Только война ответственна за твоё создание, ты её дитя, её завещание. Оборотень, обратись в самого себя… но ты этого не можешь, не хочешь. Ты можешь только стараться не думать об этом. И всё-таки это знание есть, информация эта вросла в самые глубокие твои глубины. Возможно, что ты можешь легко жить с этим знанием, но я не думаю, что ты с ним справишься…
И мне жаль тебя, потому что мне кажется, что теперь я знаю, кого ты ненавидишь на самом деле.
Она быстро вышла из транса, когда выделение секрета из желез в её шее и позвоночнике прекратилось. Связи, образовавшиеся в мозгу девочки, разорвались, освобождая её.
Её окружала реальность, ветер холодил кожу. Она вытерла пот со лба. В глазах стояли слёзы, она осушила их, засопела и потёрла покрасневший нос.
Опять промах, горько подумала она. Но это был молодой, нестабильный вид горечи, так сказать, подражание ему, что-то, в чём она некоторое время нравилась себе, как ребёнок примеряет одежду взрослого. Она мгновение наслаждалась чувством старости и отчаяния, но потом сбросила его. Настроение ей не подходило. Ещё будет время для настоящей версии старости, подумала она с сарказмом и улыбнулась ряду гор по другую сторону равнины.
Но всё равно это было промахом. Она надеялась, что ей придёт идея… об идиранах, или Бальведе, или Оборотне, или войне, или… о чем-нибудь…
Вместо этого всё было большей частью старой территорией, известными, уже усвоенными фактами.
Известное отвращение к человеческому, понимание гордого презрения, которое идиране ощущали к их расе, ещё одно подтверждение, что по крайней мере эта вещь имеет своё собственное значение; и, вероятно, обманчивый, вероятно, сопровождаемый избытком симпатии взгляд в характер мужчины, которого она никогда не видела и никогда не увидит и который отделён от неё большей частью Галактики и совершенно иной этикой.
Достаточно мало, чтобы тащить все с собой вниз с замёрзшей вершины.
Она вздохнула. Дул ветер, и массы облаков собирались над высокой горной цепью. Надо спускаться, если она хочет успеть до бури. Она будет чувствовать себя обманутой, если доберётся до дома не на собственных парах, и Джез станет ругаться, если условия станут такими плохими, что её придётся вытаскивать с помощью флайера.
Фел'Нгистра встала. Вернулась боль в ноге — сигналы её слабых мест. Она мгновение подождала, ещё раз проверила состояние сломанной кости, решила, что она выдержит, и начала спускаться в незамерзающий мир внизу.
ЧАСТЬ XI
КОМАНДНАЯ СИСТЕМА: СТАНЦИИ
Его ласково трясли.
— Проснись же! Ну, проснись! Идём же, ты должен проснуться!
Он узнал голос Ксоралундры. Старый идиранин пытался его разбудить. Хорза сделал вид, что продолжает спать.
— Я знаю, что ты проснулся. Ну давай, пора вставать!
Он с наигранной усталостью открыл глаза. Ксоралундра был тут, в ярко-голубой круглой комнате. В альковах, вделанных в голубой материал, стояла масса больших кроватей. Сверху нависало белое небо с чёрными облаками. В комнате очень светло. Прикрывая глаза, Хорза посмотрел на идиранина.
154 
