Особенно,... 
84 
Пекло в доме было столь ужасающим, что Тони не понимал, как Мэри удается его выдерживать. В страну он приехал недавно и еще плохо переносил здешние температуры, однако был доволен, что проводит так мало времени в этой духовке с жестяной крышей, где воздух, казалось, сгущался, преобразуясь в пласты липкого жара. Несмотря на то что Тони не проявлял к Мэри большого интереса, ему все-таки пришло в голову, что она впервые за долгие годы уезжает в отпуск и, казалось бы, должна хоть как-то проявить радость. Но если она и готовилась к поездке, то Тони этого не замечал. Более того, Мэри даже и не упоминала о предстоящем отдыхе. Дик, впрочем, тоже предпочитал не говорить на эту тему.
Примерно за неделю до отъезда Дик за обедом спросил Мэри:
— Может, начнешь укладываться?
После того как муж повторил вопрос два раза, она кивнула, но не ответила.
— Тебе надо складываться, Мэри, — мягко произнес Дик тихим отчаявшимся голосом. Иначе он теперь к жене не обращался.
Однако когда они с Тони вернулись домой вечером, то обнаружилось, что Мэри ничего не сделала. После того как унесли грязную посуду, Дик взял коробки и начал паковать вещи сам. Увидев это, Мэри стала помогать, однако не прошло и получаса, как она вышла в спальню, где уселась с отсутствующим видом на диван.
— Тяжелейшее нервное расстройство, — поставил диагноз Тони, который как раз собирался лечь спать. Он относился к тому типу людей, которым становится легче, когда они облекают образы и ощущения в слова: сейчас его фраза служила оправданием Мэри, защищавшим ее от любых нападок. «Тяжелейшее нервное расстройство» могло случиться у всякого, в той или иной степени им страдал каждый человек.
Следующим вечером Дик продолжил паковаться. Он трудился, пока не закончил.
— Купи себе ткани и сшей новое платье, — неуверенно сказал он, поскольку, укладывая вещи Мэри, вдруг понял, что ей в буквальном смысле слова «нечего надеть».
Мэри кивнула и достала из ящика отрез хлопчатобумажной материи, украшенной цветочным узором, оставшийся среди других товаров после закрытия магазина. Она заработала ножницами, а потом, склонившись над тканью, вдруг застыла. Мэри оставалась неподвижной, покуда Дик не дотронулся до ее плеча, после чего поднял жену и отвел в спальню. Тони, оказавшийся свидетелем произошедшего, старался не смотреть на Дика. Молодому человеку было очень жаль их обоих. Ему очень нравился Дик, и это чувство было искренним. Что же касается Мэри — то, несмотря на сочувствие, что можно сказать о женщине, которая не в себе?
— Работа для психолога, — произнес Тони, стараясь себя успокоить.
В этом смысле и самому Дику не помешала бы помощь. Бедняга сильно сдал, он постоянно трясся, а лицом настолько осунулся, что под кожей проступили кости. Ему вообще был противопоказан физический труд, однако весь день, от первой минуты до последней, покуда было светло, он упорно проводил в полях, позволяя себе вернуться домой только с закатом. Тони приходилось буквально силком уводить его, теперь он играл роль чуть ли не медбрата. Постепенно он стал ловить себя на том, что с нетерпением ждет отъезда Тёрнеров.
За три дня до этого события, во второй половине дня, Тони отпросился с работы, посетовав на плохое самочувствие. Наверное, перегрелся на солнце — у него сильно болела голова, глаза резало, и вообще всего мутило. На обед он не пошел, а вместо этого улегся у себя в хижине, в которой, несмотря на то что было довольно жарко, по сравнению с температурой внутри дома царила прохлада. В четыре часа Тони пробудился от беспокойного, напоенного болью сна и обнаружил, что страшно хочет пить. Старая бутылка из-под виски, в которой Тони обычно держал питьевую воду, оказалась пуста, поскольку он забыл ее наполнить. Пришлось выйти в желтое марево и отправиться за водой в дом. Дверь, выходившая на задний двор, была открыта, и Тони зашел внутрь, стараясь ступать неслышно, поскольку опасался разбудить Мэри, которая, как ему сказали, ложилась днем спать. Взяв со стойки стакан, Тони тщательно его вытер и направился в гостиную, где собирался набрать воды. Глазурованный глиняный фильтр стоял на полке, игравшей роль буфета. Тони поднял крышку и заглянул внутрь: колпак фильтра был скользким от желтой грязи, однако вода из крана шла чистая, хотя и теплая и затхлая на вкус. Он выпил один стакан, затем другой, наполнил бутыль и повернулся, собравшись выйти. Занавеска, отделявшая гостиную от спальни, была отдернута в сторону, поэтому Тони открывалось то, что происходило в соседней комнате. От удивления молодой человек застыл на месте. Мэри сидела перед висевшим на стене квадратным зеркалом на перевернутом ящике из-под свечей. Она была в кричащей розовой нижней юбке, из блузки резко выдавались костлявые плечи, обтянутые желтой кожей. За ее спиной стоял Мозес. Тони увидел, как Мэри поднялась, выставив руки, а Мозес сзади накинул на нее платье. Снова опустившись на ящик, она обеими руками отбросила назад волосы жестом прекрасной женщины, восхищающейся собственной красотой. Мозес застегивал ей платье, а она смотрелась в зеркало. В движениях Мозеса чувствовались снисходительность и привязанность. Справившись со всеми пуговицами, он сделал шаг назад и стал смотреть, как хозяйка расчесывает волосы.
84 
