Особенно,... 
53 
Во время боя Александр получил свое первое ранение – в голову. В него попали камнем из пращи и еще нанесли удар палицей. Известие об этой ране распространилось по всей Греции, постепенно превратившись в слух о его смерти; а он в это время заканчивал разгром горцев.
В Афинах Демосфен снова торжествовал; он показывал на агоре человека, который клялся, что видел мертвого Александра. Он так усердствовал, что Демад сказал потом: «Демосфен почти что проволок перед нашими глазами мертвое тело Александра!».
Демосфену удалось подтолкнуть Беотию на новое восстание. А тринадцатью днями позже Демосфенов мертвец был у ворот Фив.
Между молодым героем, которого не могло остановить ничто – ни снег, ни горы, ни реки, ни расстояния, ни войска, ни крепостные стены, ни даже раны – и восставшими фиванцами произошел краткий диалог. Александр предложил городу мир при условии, что ему будут выданы два военачальника, руководившие восстанием: Феникс и Протит. Подражая дерзости спартанцев, жители Фив ответили, что выдадут двоих предводителей, если Александр отдаст им двух своих: Антипатра и Филоту, старшего сына Пармениона.
«Всегда предлагай мир дважды, – сказал я Александру, – чтобы дать противнику время смирить свою гордыню. Но если и во второй раз ты не будешь услышан, то карай без пощады».
Александр сделал второе предложение; он обещал, что фиванцы, которые явятся в его лагерь, не понесут никакого наказания и будут пользоваться теми же свободами, что и все греки. В ответ фиванцы приняли такое постановление: «Все греки, которые пожелают присоединиться к нам для общей борьбы с Александром, будут с радостью приняты в наших стенах».
По наущению Демосфена, они официально объявили себя союзниками персов. Видимо, их прорицатели плохо истолковали знамения.
В стычке между солдатами случай открыл перед войском Александра одни из семи ворот города; уличный бой, продлившийся до вечера, перешел в ужасающую резню. Шесть тысяч фиванцев были убиты, тридцать тысяч взяты в плен, из них восемь тысяч проданы потом в рабство, женщины и больные перебиты в храмах, где искали убежища; так погиб народ Фив.
Мало было уничтожить население; нужно было еще стереть с лица земли и сам город, его камни. Все дома, за исключением храмов и жилища поэта Пиндара, были разрушены до основания. Процессии жрецов и флейтистов проходили по улицам, между тем как солдаты ломали стены. Вечный город Эдипа, Иокасты и Креонта, город Этеок-ла и Полиника, город Антигоны, город ненависти, убийства и крови, воспетый Эсхилом в трагедии «Семеро против Фив», Софоклом в «Эдипе», Еврипидом в «Финикиянках», город, чей народ был вооружен лучше всех в Греции и где Филипп Македонский изучал военное искусство, был отныне каменной пустыней, над которой парили птицы молчания.
Вся Греция склонила голову. Если бы Олимп раскололся надвое, она не была бы потрясена сильнее. Все полисы поспешили призвать к власти людей, настроенных в пользу Македонии, которых еще вчера считали предателями, а сегодня осыпали почестями в надежде, что они добьются милости молодого царя. Отовсюду стекались послы, принося хвалы и заверения в дружбе. Послание афинян Александр скомкал, кинул наземь и попрал ногой на глазах у посланников. Если Афины не желают себе судьбы Фив, пусть выдадут его главных противников, прежде всего Демосфена. Афины послали к Александру Демада, бывшего херонейского пленника, который на поле битвы сумел пристыдить пьяного Филиппа, и Фокиона, того, кто после смерти Филиппа ответил Демосфену, что Македония потеряла всего лишь одного солдата. Они-то и просили милости для дрожащего от страха Демосфена.
«Царь, предлагай мир дважды…».
И Александр обещал афинянам, что они будут с ним в расчете, если отстранят Демосфена от общественной жизни и начнут расследование по поводу денег, полученных им от Персии. Бесчестье Демосфена стало единственной данью, которую Александр потребовал с Афин.
От Дуная до Пелопоннеса, от Иллирии до Геллеспонта греческий мир безусловно покорился этому царю двадцати одного года от роду. Страху, которым он наполнил эти земли менее чем за одиннадцать месяцев, суждено было жить столько же, сколько ему самому.
XVII. Человек с золотым ножом
Однажды утром Александр позвал меня и описал сон, смутивший его ночной покой: «Я увидел, как навстречу мне идет человек в высокой конусообразной шапке; он был одет в нечто наподобие мантии из белого льна с золотой вышивкой и держал в руке нож с золотым лезвием, на котором были выгравированы знаки на непонятном языке. Человек сказал, чтобы я не опасался переправиться через Геллеспонт, так как он встанет во главе моего войска и благодаря ему я завоюю Персидское царство».
53 
