Лёгкий, ненавязчивый романчик 
75 
Наружная и внутренняя поверхности этого древнего газгольдера посверкивали в радужных огнях синевато-серым, нелепо громадные голографические рекламы отбрасывали мерцающе-нереальные отблески. Люди бесцельно двигались по поверхности пустой башни, воздух полнился криками, воплями, пререканиями и звуком работающих двигателей. Гурдже смотрел, как мимо проплывают толпы людей, кабинки, стойки, — их машина начала долгий спуск. Странный горьковато-кислый запах просачивался в систему кондиционирования, словно влажное дыхание этого места.
Они оставили автомобиль в длинном, низком переполненном туннеле, где в воздухе висели дымы и крики. Галерея была забита транспортными средствами самых разнообразных форм и габаритов; они громыхали, шипели и медленно передвигались среди роя людей различных рас, как если бы крупные неуклюжие животные ползли в море насекомых. Когда машина подъехала к восходящему пандусу, За взял Гурдже за руку. Они начали двигаться к беловатому пятну входа в туннель в плотной толпе азадианцев и других гуманоидов.
— Ну и как вам это? — прокричал За, поворачиваясь к Гурдже.
— Тут довольно тесно, а?
— Побывали бы вы здесь в праздники!
Гурдже рассматривал людей вокруг. Он чувствовал себя призраком, невидимкой. До последнего времени он был центром внимания, уродом, на которого пялились, таращились, глазели и к которому не подходили ближе чем на расстояние вытянутой руки. Теперь всем было на него наплевать, никто не удостаивал его второго взгляда. На него наталкивались, его пихали, мимо него протискивались, не обращая на иностранца ни малейшего внимания.
И какое разнообразие даже в этом нездоровом, зеленовато-синем туннельном свете! Столько различных типов плюс азадианцы, к виду которых Гурдже постепенно начал привыкать. Несколько инопланетян смутно напомнили ему различные пангуманоидные расы, но в основном здесь были совершенно новые для него формы. Он потерял счет вариациям конечностей, роста, размеров, физиономий и сенсорных аппаратов, которые попались ему на этом коротком отрезке пути.
Они спустились по теплому туннелю в огромную, ярко освещенную пещеру не менее восьмидесяти метров в высоту и примерно сорока в ширину. Кремовые стены тянулись в обеих направлениях на полкилометра, а то и больше и заканчивались громадными, подсвеченными с боков арками, которые вели в следующие галереи. На ровном полу теснились ветхие сооружения и палатки, перегородки и крытые дорожки, кабинки и киоски, там и сям виднелись маленькие площади с яркими навесами, фонтаны источали воду. С тонких столбов свисали провода, на которых раскачивались лампы, а выше, под самыми сводами, огни были еще ярче, цвета среднего между слоновой костью и оловом. По бокам галереи, одно на другом, громоздились здания, пролегали мостики, прикрепленные к стенам и потолку, мрачно-серые стены были утыканы неправильной формы окнами, балконами, террасами, дверьми. Лифты и шкивы потрескивали и гудели, поднимая людей вверх или опуская их на запруженный толпами пол.
— Сюда, — сказал За.
Они протискивались вдоль узких улочек, что шли по полу галереи, пока не достигли дальней стены, затем поднялись по широким, ветхим деревянным ступенькам к тяжелой двери из дерева. У двери с опущенной металлической решеткой стояли два несуразно крупных охранника — один был азадианцем-мужчиной, происхождение другого Гурдже определить не смог. За махнул рукой, и решетка поднялась, хотя ни один из стражей не сделал, казалось, ни малейшего движения. Дверь тяжело открылась, Гурдже и За, оставив за спиной гулкую пещеру, оказались в относительной тишине сумеречного туннеля, деревянные стены которого были чуть не сплошь увешаны коврами.
Свет пещеры исчез за дверью, и сюда сквозь сводчатый потолок и тонкий слой штукатурки проникало лишь неясное светло-вишневое мерцание. Толстые, на вид полированные деревянные стены были черны как смоль и теплы на ощупь. Откуда-то сверху доносилась приглушенная музыка.
Еще одна дверь; втиснутый в нишу стол, за которым сидели два верховника; они уставились на Гурдже и За мрачным взором, но потом удостоили улыбки За, который передал им маленький кожаный кошель. Дверь открылась. За и Гурдже оказались среди света, музыки и шума.
Здесь было не понять что. То ли одно помещение, разделенное как бог на душу положит, хаотически нарезанное на множество уровней, то ли скопление маленьких комнат и галерей, соединенных между собой. Народу полно, звучит громкая атональная музыка. Плотный дым, висевший здесь, наводил на мысль о пожаре, но пах он при этом сладко, почти как духи.
75 
