118 
В: Не открыли вы ему, что также узнали мистера Брауна?
О: Нет. Потому что, правду сказать, чем дальше мы были от Лондона, тем отраднее делалось у меня на сердце. Точно я покинула Содом и Бристоль был мне Сионом. Я вот как рассуждала: раз Его Милость меня обманывает, тем легче будет и мне, выждав удобного часа, его обмануть. А до той поры благоразумнее помалкивать.
В: Хорошо. Теперь о ночлеге в Бейзингстоке. Его Милость заставил вас исполнить то же, что и прежде?
О: Да.
В: Где это происходило?
О: В его покое.
В: А сам наблюдал?
О: Он нашел, что все совершилось чересчур скоро. И винил меня.
В: Он выговаривал вам при Дике?
О: Нет, Дика он отослал.
В: Его Милость был разгневан?
О: Он имел такой вид, словно мнил себя одураченным.
В: Ваша хваленая сноровка его разочаровала?
О: Не знай я его, подумала бы, что судит искушенный распутник.
В: Вы пробовали оправдаться?
О: Только так, как я сказывала: что Дик еще зелен и удержу не знает.
В: Что же отвечал Его Милость?
О: Что теперь я в его власти и, если не отработаю сполна, он меня так приструнит – куда Клейборнихе.
В: Точно ли он такое сказал?
О: Точно.
В: И что вы на это?
О: Я ничего. Приняла на себя смиренный вид, но в душе не смирилась. Мне подумалось, что он ко мне очень переменился. Сам же видел, что вытворяет Дик: наскочил на меня, как животина неразумная, будто ни о чем другом и думать не может – как такого удержишь? Так что напрасно Его Милость меня виноватит. Но это мне тогда так казалось, нынче я знаю, что на самом деле он желал мне добра. А прежде я этого не понимала.
В: Что значит «желал добра»?
О: В свое время объясню.
В: Я хочу услышать теперь же.
О: Нет. Все в свой черед – как в Библии. Как у нас говорят, «одним махом все снопы не вымолотишь». Дослушай до конца – вот и узнаешь, как обернулось дело.
В: Ночью Дик втихомолку прокрался к вам?
О: Да.
В: И вы ему не отказали?
О: Не отказала.
В: При том, что он был ничем не лучше неразумного животного?
О: Потому и не отказала. У него все же достало разумения понять, что просить о таком он не вправе. Знал бы ты, мистер Аскью, сколько лордов и герцогов у меня перебывало. Да что герцоги – принц крови захаживал. Но ни один не приступал ко мне так, как Дик: опустился перед кроватью на колени, склонил голову на покрывало, будто дитя, и ждет, какова будет моя воля, а не норовит приневолить, как другие. Ты, верно, скажешь, раз меня купили, то у меня и воли своей нету, что блуднице не положено.
В: Я скажу, что ты изрядно искусилась в проклятом суемудрии.
О: Вот уж нет. Просто ты выучен одной грамоте, а я другой – только и всего. И я должна читать по своей. Сказать ли, почему я сжалилась над Диком? В этом не было ни любви, ни похоти.
В: Всю ту ночь вы провели вместе?
О: Так и заснули. А когда я пробудилась, его уже рядом не было.
В: То же и на другую ночь?
О: На другую – нет. Лишь на третью.
В: Расскажите о той другой ночи, в Эймсбери. Были вы предуведомлены о том, что должно там произойти?
О: Только по приезде. Или нет, позже: в восемь часов или в начале девятого. Мы уже отужинали, и я дожидалась у себя в комнате. И тут явился Дик с приказанием идти к Его Милости и захватить с собой епанчу. Я не знала, какая тому могла быть причина, и встревожилась. А когда вошла к Его Милости, он объявил, что ночью мы в великой тайне отъедем с постоялого двора. И тогда я встревожилась еще пуще и спросила, для какой надобности, но он вместо ответа, как и в прошлую ночь, отрезал, что я нанята исполнять его приказы.
В: Во весь тот день он к вам не обращался?
О: Ни разу. Это прежде все выходило, что он мне обязан. Тогда он держался со мной довольно обходительно, благодарил за соучастие в его затее. А теперь отчитывал, как господин нерадивую служанку – хоть по грехам моим я это и заслужила. Потом дозволил поспать у него на кровати, пока не разбудят. Я прилегла, да только от страха сон все не шел. С горем пополам вздремнула, а там и разбудили.
В: Чем был занят все это время Его Милость?
О: Сидел у камина, доставал из сундука бумаги и читал.
В: А Дик?
О: Он удалился, не знаю куда. Потом воротился. Он-то меня и разбудил.
В: Когда вас разбудили?
О: В полночь. На постоялом дворе было тихо, все спали.
В: Что дальше?
Ребекка Ли не отвечает. И впервые за время допроса опускает глаза.
118 
