92 
«Это, – отвечает, – так, пустое. С тобой от этого никакой беды не случится». И прибавил, что им пора уходить. Пошли они прочь, а он ее под руку поддерживает и опять про то, что она все сделала наилучшим образом и теперь он точно убедился, что она-то ему и надобна.
В: Что же тем временем поделывал Дик?
О: Я как раз про него и хотел сказать. Дик дожидался, где ему было велено. Его Милость приблизился и его точно так же обнял. Да не безучастно, как хозяин слугу, а от души, как ровню.
В: Знаками не обменялись?
О: Про это она не сказывала, сэр. Потом она с Диком отправилась назад, а Его Милость задержался в капище, и когда он воротился, ей неведомо.
Прокрались они на постоялый двор, а Дик нет чтобы к себе в комнату – норовит опять к ней в постель. Только на этот раз она его не пустила, а он не двинул напролом, как тогда в Бейзингстоке, но тотчас отстал. Смекнул, верно, что она так умаялась и извелась, что ей не до него. Вот и вся история, сэр, от слова до слова.
В: Не нашла ли она еще каких объяснений этому приключению? Не было ли с вашей стороны других вопросов?
О: Она уверилась, что Его Милость имеет в предмете какое-то черное дело, и с ужасом гадала, что же ее ждет впереди. И страхи ее сбылись – как раз в тот день, когда она мне все это рассказывала.
В: Об этом потом. Не приключилось ли других происшествий до вашего прибытия в «Черный олень»? Она об этом ничего не говорила?
О: Нет, сэр, ничего такого. А в «Черном олене» накануне того злосчастного дня впрямь приключилась история. Его Милость, как и прежде, призвал ее к себе в покой и опять пошел чудить. Сперва разбранил за дерзкие поступки: ему вообразилось, что она забрала слишком много воли, а у нее и в мыслях ничего похожего не было. Потом стал попрекать ее распутством, стращать адскими муками и Бог весть чем еще. Да в таких выражениях, точно он не высокородный джентльмен, а какой-нибудь анабаптист [112] или велеречивый квакер, каких она смолоду навидалась. И ведь за что карами-то грозит: за то, что она его же приказ исполняет. Уже после она на него дивилась: не иначе о двух умах человек. А как вернулась она в свою комнату да легла в кровать, так и всплакнула. Кому же приятно терпеть обиды ни за что ни про что. Я говорю: «Что же он в капище-то тебя нахваливал?» А она:
«У вельмож всегда так. Флюгарки, а не люди, и прихоти их переменчивы, как ветер, – их и крутит из стороны в сторону».
В: И часто она высказывала подобные мысли? Часто ли неуважительно отзывалась о высоких особах?
О: Увы, сэр, не без того. Я в свое время расскажу.
В: Да уж, придется рассказать. А теперь вот что. Девица, стало быть, догадалась, что делается какое-то скверное и ужасное дело, не так ли?
Догадалась еще у капища – а ведь с тех пор минуло уже три дня. Что бы ей тогда же не учинить бегство, не кинуться за советом и защитой к мистеру Лейси или не взять иные меры? Отчего она, как невинный агнец, влекомый на заклание, следовала за вами еще три дня?
О: Так ведь она, ваша честь, полагала, что я и мистер Лейси заодно с Его Милостью – какой же ей был резон к нам обращаться? А что До бегства, то при ночлеге в Уинкантоне и в Тонтоне она-таки подумывала бежать куда глаза глядят, но духу не хватило: одна на всем белом свете – кому она нужна, кто оборонит от напасти?
В: И вы поверили?
О: Что она со страху ум растеряла? Да, сэр, поверил. Известно, один в поле не воин. Тем паче когда это слабая женщина.
В: В разговоре, случившемся в тот вечер в «Черном олене», Его Милость никак не предуведомил ее касательно завтрашнего?
О: Нет, сэр. Когда они тронулись в путь, она удивилась, что я исчез, и спросила мистера Лейси, но тот только сказал, что я ускакал вперед.
Доехали до виселицы, а там – новая нечаянность, еще удивительнее: оказывается, мистер Лейси должен с ними расстаться. И ей придется продолжать путь со своими мучителями. Было отчего встревожиться. Двинулись дальше, Его Милость едет впереди и молчит. Только у брода близ разлога, где я их нагнал, она отважилась наконец заговорить, спросила. И Его Милость отвечал, что они почти достигли источника и что ей также надлежит испить эти воды.
В: Воды, про какие он рассказывал в Лондоне? Те, что почитаются целебными при его недуге?
О: Они, сэр.
В: А пока ехали до Девоншира, о водах разговора не было? Мистер Лейси о них не поминал?
О: Нет, сэр, ни единым словом.
В: А на постоялом дворе?
О: И там тоже. Да что воды – не было никаких вод. Все это попросту недобрая шутка Его Милости. Вот вы сами увидите.
92 
