163 
– Эй, вы, коленопреклоненные, почему бы вам для начала не пойти домой и не прочесть его книги? – обратилась к католикам мисс Вурц. Прямо перед ней на коленях стояла юная девушка, ее лицо было чем-то перепачкано и залито слезами. Джек видел ее недоумевающий взгляд: «Боже мой, Иисус писал книги? Я и не знала».
Прочие просто повторяли «Да здравствует Дева Мария!».
– Так, Джек, давай побыстрее в машину, – сказал Пиви, раскрывая одновременно дверь для Клаудии и мисс Вурц.
– Милая, не беспокойся, это водитель миссис Уикстид, – объяснила мисс Вурц Клаудии (словно бы покойная миссис Уикстид до сих пор пользовалась услугами Пиви). К сожалению, какой-то католик обхватил Клаудию за ноги.
– Отпусти ее, трусливая тварь! – прикрикнула на него учительница. – Ты не понимаешь? Он убил себя, потому что хотел слить воедино жизнь и искусство!
Мисс Вурц имела в виду Мисиму, разумеется, но католик, который после этих слов нехотя отпустил Клаудию, подумал, что Каролина ведет речь о Христе. На лице у него отобразилось крайнее возмущение; он вообще выглядел возмущенным – пожилой, лысый, в белой, практически прозрачной рубашке с длинными рукавами и карманом, из которого торчала протекшая ручка, – одним словом, вылитый сборщик налогов, сбежавший из психиатрической лечебницы.
Пиви сумел-таки затолкать Клаудию в машину, но мисс Вурц продолжила атаковать коленопреклоненную толпу:
– Да, он был японец, и он хотел покончить с собой! Смиритесь с этим и идите по домам!
Боже мой, несчастный Иисус Христос, оказывается, японец! Матерь Божья! Это сколько же раз нужно теперь повторить «Да здравствует Дева Мария», чтобы свести с Имени Господнего подобную напраслину!
Такие вот три мысли отразились на лицах коленопреклоненных. Дабы окончить комедию, Джек обнял мисс Вурц за ее узкую талию, словно приглашая на танец, и прошептал ей на ухо:
– Мисс Вурц, они все сумасшедшие. Садитесь в машину, а?
– Боже мой, Джек, ты стал такой куртуазный! – провозгласила Каролина и села на заднее сиденье; Клаудия помогла ей устроиться поудобнее, а Пиви толкнул Джека на оставшееся место и захлопнул дверь.
Одна из протестующих обняла Пиви за ногу, но гигант невозмутимо зашагал, прямо с висящей на ноге женщиной, к водительской двери; та, видимо, решила, что даже религиозному рвению есть пределы, и отпустила ямайца. Джек так и не узнал, какую настоящую кинозвезду в тот вечер возил Пиви – тот не мог припомнить фамилию. Сначала он отвез домой мисс Вурц, затем Джека с Клаудией.
Джек не знал раньше, где живет Вурц, но не удивился, когда Пиви остановил лимузин у большого дома на Рассел-Хилл-роуд – оттуда легко дойти до школы Св. Хильды пешком. Удивился он, когда мисс Вурц попросила Пиви подъехать к черному ходу, откуда в ее маленькую (наемную) квартирку вела узкая лестница.
Так откуда же она брала деньги на все эти дорогие вещи, что носила в школе? Если это было ее наследство из Эдмонтона, что же, видимо, оно уже потрачено. Был ли у нее и правда жених или тайный любовник (либо, что совершенно невероятно, бывший муж) с состоянием и хорошим вкусом? Если и был, то, видимо, его давно нет.
Мисс Вурц не позволила Джеку проводить ее в свое скромное жилище. Возможно, решила, что приглашать молодого человека к себе неприлично – потому что, когда проводить ее вызвалась Клаудия, она согласилась. Джек остался ждать с Пиви внизу.
Потом он попросил Клаудию описать ему квартиру Вурц, та отреагировала с раздражением.
– Я не осматривалась особенно, – сказала она, – она пожилая женщина, у нее куча всякого барахла, все раскидано. Старые журналы и тому подобное.
– Телевизор?
– Не видела, но я не присматривалась, говорю же тебе.
– Фотографии? Вообще, изображения мужчин?
– Боже мой, Джек, у тебя что, стоит на нее?
Они лежали в Эмминой кровати, где больше не было плюшевых мишек (видимо, их выкинули Алиса и миссис Оустлер). Джек не мог вспомнить ни одного – зато воспоминание, как в этой самой кровати Эмма учила его мастурбировать, он не мог изгнать.
Клаудия явно не в настроении, подумал Джек, и решил не посвящать ее в столь интимные подробности.
Несмотря на приемы и кино, большую часть времени Джек и Клаудия проводили в «Дочурке Алисе» – во всяком случае Клаудия. Джек частенько оттуда сбегал, народ из соседнего магазинчика Армии Спасения нравился ему больше маминой клиентуры.
Билл из Абердина был моряк, равно как Чарли Сноу и Матросик Джерри, Татуоле и Тату-Петер, ну и Док Форест, конечно. Они учили Алису чернильному искусству. Но мир не стоит на месте, и хотя Дочурка Алиса периодически татуировала «Грехопадения» и разбитые сердца (картины, поддерживающие моряка в долгом походе), ныне на коже юношей, решивших сделаться мечеными на всю жизнь, чаще красовалась вульгарность иного толка.
163 
