64 
Арочные своды коридоров в начальной школе ассоциировались у Джека с раем – если есть дорога в рай, думал Джек, то на ней обязательно должны быть такие же своды и арки. На полу лежал линолеум с узором из черных и серых треугольников, и Джек решил, что и школа, и взрослая жизнь потом – это игра, в которую надо играть по правилам. Он, конечно, еще не умел играть в нее, но это же дело наживное.
Все в школе напоминало об играх – например, окно в туалете на третьем этаже (единственном туалете для мальчиков во всей школе), сквозь него было видно школьное поле, поделенное как бы на квадратики, потому что окно представляло собой черную металлическую решетку, в прямоугольники которой были вправлены маленькие кусочки полупрозрачного стекла. Один такой прямоугольник кто-то расколотил, и все четыре года Джековой учебы никто его так и не заменил. В туалете имелся ряд писсуаров; их специально вешали пониже, и все-таки весь свой первый школьный год Джеку приходилось вставать на цыпочки и целиться вверх, чтобы пописать как следует.
Еще на третьем этаже изредка появлялись устрашающего вида девочки (из тех, что постарше), жившие в интернате при школе; ход в интернат вел как раз через начальную школу. Интернат полагался девочкам начиная с седьмого класса, там имелось ровно сто мест, а всего в неполной средней и средней школе учились пятьсот девочек. Больше мест в интернате не требовалось – школа Св. Хильды располагалась в городе, и ученицы, как правило, жили у себя дома.
Девочки из интерната казались Джеку намного старше всех остальных. Их мрачные взгляды предназначались отнюдь не только дочкам всяческих дипломатов и иностранцев, и не сказать, чтобы здесь играло роль происхождение – две двоюродные сестры по прозвищу Грязнули из Галифакса выглядели ничуть не приветливее, чем девочка из Британской Колумбии, которую Эмма Оустлер звала Колумбийской Крысой. У всех обитательниц интерната был такой вид, словно они беженцы, а интернатовский хор славился слезоточивостью своего репертуара.
В начальной школе девочек из интерната видели нечасто, но однажды, будучи в третьем классе, Джек вышел из туалета, застегивая на ходу молнию на брюках, и увидел двух таких девчонок. Те шли прямо на него – блеск накрашенных ногтей, спущенные до икр гетры, изящные ноги, широкие бедра, налитые груди. Джека охватила паника, и он спешно попытался застегнуть ширинку – и, разумеется, его пенис попал в молнию. Джек вскрикнул от боли.
– Боже мой, смотри-ка, мальчик! – сказала одна из девочек.
– Еще бы не мальчик, гляди, он едва не отрезал себе молнией свой окаянный отросток, – ответила другая.
– Интересно, когда они начинают играть с этими своими штуками, а? – спросила первая. – А ну брось плакать! – резко сказала она Джеку. – Ты же не отрезал его на самом деле?
– Давай я все сделаю, – сказала другая, опускаясь на колени рядом с Джеком. – У меня есть младший брат, так что я знаю, как надо.
– Ты трогаешь у него это? – спросила первая девочка и встала на колени рядом с другой.
– Так, для начала убери руки! – скомандовала Джеку вторая.
– Мне больно! – вопил Джек.
– Ты просто зацепил кожу, у тебя даже кровь не идет.
Девочкам было лет по семнадцать, если не больше.
– А когда эта штука делается большая-большая? – спросила первая.
– Мередит, когда эта штука попадает в молнию, она совершенно не хочет делаться большой.
– Ого! Значит, она делается большой, только когда ей захочется? – спросила Мередит.
Девочка из тринадцатого класса взяла одной рукой пенис Джека, а другой схватила замок молнии и дернула вниз.
– Ой!
– Ну, что ты от меня хочешь? – спросила невольная помощница. – Мне подождать, пока ты вырастешь?
– У тебя такие ресницы! Едва завидев их, девушки будут падать направо и налево, – сказала Джеку Мередит. – Когда ты вырастешь, у тебя будет масса возможностей засунуть свой пенис в самые разные места, куда только пожелаешь!
– Ой-ой!
– Вот, теперь и кровь пошла, – сказала подруга Мередит. Пенис Джека освободился из молнии, но девочка и не думала выпускать его из рук.
– Аманда, что ты делаешь?! – воскликнула Мередит.
– Смотри и увидишь, – сказала Аманда, не Джеку, Мередит. Джеку и смотреть не надо было, он сам почувствовал, как его пенис делается больше.
– Как тебя зовут? – спросила Мередит.
– Джек.
– Ну как, тебе лучше, Джек? – спросила Аманда.
– Боже мой, ты только посмотри на эту штуковину! – ахнула Мередит.
64 
