80 
Мисс Вурц частенько снилась Джеку, он ее, конечно, целовал, а одета она была, конечно, не как школьная учительница. Во сне она являлась Джеку в старомодном дамском белье, какое Джек впервые увидел в каталогах у Лотти. В связи с этим его очень беспокоила одна вещь – почему-то это белье каталоги предлагали для двух категорий женщин: тинейджеров и незамужних. Джек так никогда и не понял, почему это женщины, выйдя замуж, начинают носить другое белье.
Изредка мисс Вурц и правда появлялась перед учениками и ученицами в кремовой, почти прозрачной блузке; но в классе было холодно, так что обычно поверх блузки красовался свитер, каждый день новый. Все это очень мисс Вурц шло. Алиса сказала сыну, что это кашемировые свитера, а значит, денег, что мисс Вурц получает в школе, на них никак не может хватать.
– У этой Вурц точно есть дружок, – говорила Эмма. – Причем богатенький, и уж точно с хорошим вкусом. Так я думаю, по крайней мере.
Джек не уставал опровергать обвинения Эммы, что у него стоит на Конни Тернбулл, особенно – что стоит всякий раз, как она целует ему руку. Он клялся, что малыш ну никак не реагирует, когда Джек обнимает Конни-Джейн, зарывшись (по необходимости) ей в груди. Секрет простой – у Джека отчаянно стоял все время, что рядом была Каролина Вурц, только до Эммы это никак не доходило. При этом понятие «рядом» распространялось как на реальную действительность, так и на мир снов.
Джек очень не хотел, чтобы Эмма оказалась права и у Вурц в самом деле был дружок. Уж очень он боялся, что этот дружок проникнет в его сны и застанет их с Вурц, одетой в разные корсеты, пояса и лифчики из старомодных каталогов.
Ни одна из одноклассниц, даже Люсинда Флеминг, которая как-то умудрилась за целых два года так ни разу и не проявить свое «тихое бешенство», и не думала сниться Джеку. Правда, у мисс Вурц во сне периодически возникал на верхней губе намек на усики – но тут уж всему виной Эмма Оустлер. Джек ничего не мог поделать со своей страстью к верхней губе Эммы, даже во сне. И постепенно малыш стал оживать, причем все чаще – по собственной воле, а не по желанию Джека.
– Ну, есть ли новости, Джек? – непременно шептала Эмма ему на ухо, сидя на заднем сиденье лимузина.
– Пока нет, – отвечал Джек; он как-то почувствовал, что это самый правильный, то есть самый безопасный, ответ, – и на сей раз угадал.
После того как Лотти подтыкала ему одеяло, Джек частенько вылезал из кровати и отправлялся к маме в спальню, ложился у нее и засыпал. Режим дня у них был разный, и чаще всего Джек спал в маминой спальне один. Она приходила поздно и ложилась рядом с Джеком, который уже спал там не один час. Засыпая, мама частенько перекидывала через Джека ногу, обычно он от этого просыпался. От мамы пахло табачным дымом и травой, а еще чем-то вроде бензина (перегар от белого вина, объяснили Джеку). Иногда они начинали перешептываться, лежа рядышком в полутьме. Джек не понимал, зачем они шепчут – явно не из опасений, что миссис Уикстид или Лотти подслушают их беседу.
– Ну ты как, Джеки?
– Я ничего, ты-то как?
– Мы с тобой так говорим, будто совсем не знакомы друг с другом, – шепнула однажды мама.
Джек расстраивался, что мама ни разу не видела, как он играет.
– Что ты, Джеки, я много раз видела, как ты играешь! – возразила она.
Джек-то имел в виду игру на сцене, в «Джейн Эйр» и других постановках мисс Вурц. Мисс Вурц обожала драму, но обычно ставила не пьесы, а перерабатывала романы. Джек лишь позднее сообразил, что таким способом мисс Вурц могла контролировать в постановке буквально все. Никакой чуждый ей драматург не мог дать детям неправильную команду. Мисс Вурц перерабатывала романы в пьесы так, как она одна считала нужным. Да, она требовала от детей, чтобы на сцене они как актеры были хозяевами – но сама как драматург и режиссер контролировала каждое их движение, каждое их слово.
Позднее Джек заметил, какие восхитительные вещи не попадали в постановки мисс Вурц. Она была не только драматургом и режиссером – она была еще и цензором. Ставя «Тэсс из рода д'Эрбервиллей», мисс Вурц очень много материала взяла из главы «Девушка» и почти ничего из главы «Больше не девушка». Хуже того, она доверила роль Тэсс Джеку.
«Никто не корил Тэсс так, как она сама» – так начиналась постановка (мисс Вурц обожала роль рассказчика, блистая своей дикцией). Джек, конечно, был идеальный выбор для роли существа, известного миру как «сосуд, переполненный эмоциями без малейшей примеси опыта».
80 
