Особенно,... 
64 
– Знаете, за что ему присудили золотую медаль в университете? В жизни не поверите! За эссе «Границы поэзии и прозы»… А «Метафизические основы естествознания Канта»? За этот труд брату дали степень доктора философии. Он тут же плюнул на Канта и сел за диссертацию о свойствах щелочей! Подписывая диплом фармацевта высшей ступени, ректор плакал, как дитя…
Устав от науки, Огюст шел гулять. Князь составлял ему компанию. Иногда казалось, что Волмонтович таким образом искупает свои подозрения и вынужденное рукоприкладство; иногда – что он проникся к молодому французу необъяснимой симпатией, словно тот был его младшим братом. Обращение «друг мой» в устах поляка не отдавало фальшью. В тире, где стреляли по голубям, когда компания баронетов из Уэльса высмеяла Огюста за промахи, князь, ни слова не говоря, взял свободное ружье и очень сильно расстроил баронетов, оставив их без голубей.
– Хорошо смеется тот, – резюмировал Волмонтович, – кто стреляет последним!
В фехтовальном зале, расположенном за часовней иезуитов, князь с удовольствием учил Огюста владению саблей. Один раз Шевалье по просьбе Волмонтовича достал наваху, демонстрируя «хлопские», как выразился князь, ухватки. К ним подошел маэстро, владелец зала, и некоторое время наблюдал за происходящим. Потом маэстро взял в оружейном шкафчике кривой кинжал, спросил, не помешает ли он господам, и через пять минут Огюст порадовался, что дрался на дуэли с Пеше д'Эрбенвилем, а не с этим тощим, как жердь, итальянцем.
– У кого учились, мсье? – спросил маэстро. – У Пако Хитано? Надо же… При случае передайте ему, что он вор и проходимец. Впрочем, не надо, он это и так знает. Просто обнимите его покрепче. И передайте привет от Сушеного Недо.
…рыба, очищенная от костей, подается отдельно, бульон – отдельно…
Каждый день слугу посылали справиться на почту.
Писем не было.
…крутоны и соус – отдельно…
– Выпьем по чашечке кофе?
– С удовольствием, князь.
Они фланировали вдоль Английской набережной, любуясь морем, зеленым, как бутылочное стекло. Набережная, проложенная от сада Альберта I к мысу Антиб, строилась на средства местной колонии британцев, не обременяя мэрию расходами. Вот и возникло очередное чудо света – галечные пляжи, купальни, террасы, пальмы; выше – отели, похожие на церкви, церкви, похожие на отели…
– Я вижу свободный столик.
– Отлично.
– Кажется, меня ждут. Уходите, друг мой. Не мешкайте…
– О чем вы, князь? Кто вас ждет?
– Уходите!
Волмонтовича словно наэлектризовало. Приноравливаясь к спутнику, замедлившему шаги, Огюст чувствовал себя стрелкой компаса, угодившей в поле действия мощного магнита. Он не удивился бы, узнав, что волосы на голове встали дыбом. Проследив за взглядом поляка, он сперва не заметил ничего подозрительного – кафе, тенистый навес, меж столами снуют расторопные официанты; скучают отдыхающие, беседуя о пустяках…
За угловым столиком сидела баронесса Вальдек-Эрмоли.
Бриджит казалась утомленной. Нет, она не нуждалась в срочной помощи, как тогда, в мансарде. Просто женщина, которой довелось много дней трястись в карете, ночевать в случайных гостиницах, мучаясь бессонницей; часами стоять в карантинах, введенных королем Сардинии для предупреждения эпидемий… Сперва Шевалье решил, что видит призрак. Галлюцинацию, спровоцированную расстройством умственной деятельности – надо больше пить квасцовой воды, пусть «alumen» проникнет во все поры, окружит рассудок моргающими пирамидками…
А потом он посмотрел на князя – и содрогнулся.
– Не надо, князь. Это дама.
– Вы ее не знаете.
– Я ее знаю.
– Она явилась за мной! Мы не закончили наш разговор в Париже. Эта дама уверена: пока я жив, ей не достать Андерса…
– Вы ошибаетесь, – Огюст не знал, за что поляк так ненавидит бывшую любовницу. – Не в обиду будь сказано, вы ей неинтересны.
– А кто ей интересен, позвольте спросить? Вы?
– Я.
– Холера ясна…
Не дав князю договорить, Бриджит раздвоилась. Растянула себя в пространстве от столика, где сидела Бриджит-первая, лениво ковыряя ложечкой фруктовый салат, до парапета набережной, где в ожидании Бриджит-второй стояли двое мужчин. Со стороны Огюсту померещилось, что узкое змеиное тело ввинтилось в воздух – нет! – сам воздух свернулся кольцами змеи, сбрасывая старую шкуру. Миг, и вот змея уже здесь, целиком, без остатка, и никто чужой не заметил, не обратил внимания…
64 
