Особенно,... 
30 
– Нет, в последнее время нет.
Она их носила распущенными при Джеффе, они спадали ниже плеч. Но это была часть другого времени, другой жизни, ее женственность была нужна другому мужчине.
– Я бы хотел увидеть их распущенными.
Он заглянул ей в глаза и с мягким смешком произнес:
– Я питаю слабость к красивым блондинкам, предупреждаю тебя.
Но несмотря на его шутки и очевидный интерес в глазах, с ним она чувствовала себя в безопасности. Это качество Дафна заметила еще раньше. Может, это было связано с его мощью, а может, с почти отеческим отношением к ней – во всяком случае, она знала, что может рассчитывать на его заботу. Но в ней самой теперь тоже появилась новая черта. Дафна знала, что может позаботиться о себе сама. Когда она выходила за Джеффа, у нее не было такой уверенности. Этот же мужчина не был ей необходим. Он ей просто нравился.
Джон привез ее в «Австрийскую гостиницу». Чета Обермайеров, казалось, была удивлена, видя их вместе, и особенно старалась угодить. Дафна и Джон входили в число их любимых клиентов, и, когда на кухне возникла небольшая передышка, Хильда с заинтригованным видом обратилась к мужу:
– Как ты думаешь, где они могли познакомиться?
– Не знаю, Хильда. Да и не нашего это ума дело, – мягко упрекнул ее Франц.
Но ее любопытству и удивлению не было предела:
– Ты понимаешь, что он не приходил к нам ужинать с тех самых пор, как умерла его жена?
– Хильда, разве ты не понимаешь, что нельзя так говорить? Они взрослые люди и делают то, что им нравится. И если ему хочется пригласить симпатичную женщину на ужин, что в этом такого?
– Я же не сказала, что это плохо! По-моему, это великолепно!
– Вот и отлично. Тогда отнеси им кофе и заткнись.
Он легонько шлепнул ее по заду и вернулся в зал посмотреть, не нужно ли чего гостям. Франц увидел, что Джон и Дафна беседуют за кофе: он рассказывал ей что-то забавное, а она смеялась, как маленькая девочка.
– И что ты им тогда сказал? – весело спросила Дафна.
– Что раз они не могут руководить лесоразработкой, им надо руководить балетом. И представь себе, через шесть месяцев они продали это дело, смотали удочки и приобрели какую-то балетную труппу из Чикаго. – Он покачал головой, а в глазах у него все искрились смешинки. – Вот дурачье-то!
Он рассказывал ей о двух ловкачах из Нью-Йорка, которые несколько лет назад решили купить местную базу лесоразработок и отмыть на ней свои налоговые грехи.
– Черт подери, я там вкалывал не для того, чтобы два прохвоста из Нью-Йорка пришли и все промотали. Так не годится.
– Тебе нравится твоя работа, Джон?
Он ее интересовал. Он был, несомненно, умен, начитан, ориентировался в том, что происходит в мире, хотя всю жизнь прожил в маленьком городишке в Новой Англии и работал не покладая рук.
– Да, нравится. Она мне подходит. Я никогда не был бы счастлив в конторе. У меня была такая возможность. Отец Салли был здесь директором банка и очень хотел, чтобы я у него работал, но это было не по мне. А так я весь день на воздухе, в мужском коллективе, работаю физически. – Он улыбнулся Дафне: – Я в душе работяга, миссис Филдс.
Но было очевидно, что это слишком скромная оценка. Однако физический труд, бесспорно, наделил его силой, чувством реальности, научил лучше разбираться в людях и их характерах. Джон обладал мудростью, и к концу вечера Дафна поняла, что именно это ей в нем нравится. За десертом он долго не отрывал от нее взгляда, а потом взял ее руку в свою:
– Мы оба испытали много утрат, и ты, и я, и все же мы здесь, сильные и живые, мы это пережили.
– Мне иногда казалось, что я не переживу.
Как хорошо, что можно было с кем-то этим поделиться.
– Пережила и переживешь в будущем. Но ты сама еще в этом сомневаешься, да?
– Иногда меня одолевают сомнения. Мне кажется, что еще одного дня я не выдержу.
– Выдержишь. – Он это произнес с полной уверенностью. – Но, может, тебе пора прекратить сражаться в одиночку?
Он моментально понял, что в ее жизни долгое время никого не было, заметил тихую тоску, присущую женщине, которая почти забыла ласковое прикосновение любви.
– Дафна, а в твоей жизни был кто-нибудь с тех пор, как умер твой муж, или, может, мне не следует об этом спрашивать?
Она смущенно улыбнулась, огромные василькового цвета глаза вдруг стали еще больше.
– Почему, спрашивай. Нет, не было. На самом деле. – Она зарделась, и Джон почувствовал почти непреодолимое желание поцеловать ее. – Это мое первое свидание... долгие годы...
30 
