очень нудно 
128 
– О черт! Саманта, ты совсем забыла, как это делается, – прошептал он, едва переводя дыхание. – Если ты сейчас же не остановишься, то будешь моей здесь же, на этой постели, и так быстро, что голова закружится у нас обоих.
Она так крепко прижалась к нему, что он должен был чувствовать удары ее сердца. Зачем останавливаться? Ведь вслед за такими поцелуями должно быть еще что-то. В груди у нее покалывало от сладкой истомы.
– Ну что же ты? Раз мы женаты, то можем делать все что угодно, разве нет?
Он опустил глаза, в лице его читалась тревога. Рукой он пытался обхватить ее грудь, прикрытую тонкой материей, и Саманта вся подалась ему навстречу. Мужчина застонал и скользнул рукой к ее ягодицам, еще крепче прижимая ее к себе.
– Ты даже не знаешь, кто я, Саманта! Я ведь говорил тебе, что ты чрезмерно доверчива. Я не хочу заниматься с тобой любовью, только чтобы унять зуд. Ты должна знать, с кем ты, понимаешь?
Саманта нежно ответила на его возбуждение, осознав, что это за твердеющий жезл прижимается к ее животу. Девушка сгорала от страсти, такого желания у нее никто не вызывал. Не нужно было никакой памяти, чтобы верить ему. Она и прежде любила этого человека и наслаждалась каждым мгновением с ним. Тело ее буквально кричало об этом.
– Я не хочу ничего понимать, – надула она губы и подняла палец со следом от кольца. – Вот свидетельство моего брака. Я вся чувствую свое замужество. Даже если бы я не помнила, что значит заниматься любовью, ты был бы тем мужчиной, который научил бы меня. Он сдержанно улыбнулся.
– Может быть, мне стоит согласиться. Мужчина редко имеет возможность дважды лишить женщину девственности. Я снова научу тебя всему – но уже без боли, которая сопутствует первому разу.
Она слышала страсть и голод в его голосе, внутри у нее что-то отозвалось. Первобытный зов звенел в обоих, доисторический инстинкт взаимного обладания… Этому зову она повиновалась скорее, чем любым кольцам или словам, принадлежала ему так же несомненно, как эта земля – ей.
– Я готова учиться всему, чему ты пожелаешь научить меня, – тихо сказала она, прижимаясь к его широкому плечу. Сама она ни за что бы его не отпустила.
– Саманта, твое предложение соблазнит и дьявола! И только из-за твоего нездоровья я откажусь. Не соблазняй меня больше, пока ты не станешь понимать, что делаешь. – Слоан немного отстранился. – Ты даже не представляешь, как мне жаль! Может, когда память к тебе вернется, это будет плюс в мою пользу.
Саманта наморщила носик и скрестила руки на груди.
– Дай Бог, потому что сейчас это не делает тебе чести. – Отведя взгляд, чтобы не поддаваться соблазну, она посмотрела на землю, которая, как он сказал, принадлежала ей. – Я хочу взглянуть на долину, я не хочу спать.
– Что лишний раз показывает: тот, кто потерял память, начинает с чистого листа, – проворчал Слоан. – А ты все та же Саманта! Хоть раз можешь ты послушаться?
Она счастливо засмеялась:
– Не-а. Ты же не послушался – теперь моя очередь.
Слоан постарался улыбнуться в ответ.
– Черт, мне надо было воспользоваться шансом и сказать, что я совершенно чужой тебе. Какой же я все-таки дурак! А теперь мне пора сходить посмотреть, что они там успели сделать, на скале. Ты согласна, что пересечь всю долину – это для тебя сейчас излишняя нагрузка? Побудешь пока здесь?
Саманта согласилась. В этот момент она сомневалась даже, что справилась бы с лошадью. То, что он ее слушал, ей нравилось. Она кивнула.
– Может, я и упряма, но все же не так глупа. Я не буду ходить далеко.
Он, конечно, не успокоился и отъехал, сделав около полудюжины предупреждений.
Не так-то просто пробить завал, даже грамотно разместив пороховые заряды. С другой стороны, слишком опасно было переправлять Саманту через неустойчивую стену. Слоан стиснул зубы от огорчения, но в глубине души считал, что это к лучшему. Ему хотелось, чтобы Саманта полностью пришла в себя к моменту возвращения в поселок.
Саманта же приготовила ему ужин, но по-прежнему ничего не помнила об их совместной жизни. Оставалось надеяться, что, может быть, возвращение в поселок даст толчок ее выздоровлению.
– Думаю, здесь можно выращивать злаки и разводить лошадей, – благодушно сказала она за ужином. – Похоже, за ручьем – остатки старого загона и фундамента для амбара или конюшни. Отец писал, что когда-то эта долина была частью старого мексиканского дарственного участка. Предыдущие владельцы не использовали землю поколение или два.
128 
