Особенно,... 
60 
Франсина видела, как я силилась понять книгу, которую дала мне матушка. Я одолела не больше половины, но, конечно, так и не увидела в авторе «Эмиля» обещанной гениальности. Больше того, обнаружила глупые вещи. Руссо считал, что девочки не созданы для бега и не должны даже пытаться это делать! Уж я-то знала, что утверждать подобное нелепо, поскольку была прекрасной бегуньей.
— Леди Каролина говорит, что Виктор — это Эмиль, — сказала я Франсине.
— Ей хотелось бы, чтобы так оно и было. Она пытается воспитывать его в согласии с Природой, как советует месье Руссо.
— И что это значит?
Франсина смущенно рассмеялась, но в ее смехе было больше досады, чем веселья.
— То, что ему позволено делать все, что хочется!
— Так ты не одобряешь то, чему учит Руссо?
Франсина стиснула пальцами виски, словно у нее разболелась голова.
— «Учит». Он учит. Понимаешь, опять слова. Жалкие слова! Порой мне кажется, что от них одни неприятности. Неужели нет иного способа учить, как только посредством слов? У месье Руссо голова забита словами. Но своих детей он бросил, поместил в приют. Не думаю, что слова вообще способны повлиять на нашу истинную природу.
Последовало долгое молчание. Наконец я спросила:
— Ты не любишь Виктора?
Она ответила с явной осторожностью:
— Я скажу тебе кое-что, хотя леди Каролина, наверно, предпочла бы, чтобы я не говорила об этом. До того как ты стала членом ее семьи, она надеялась, что я стану Виктору близкой подругой, чем-то вроде сестры. Я не вполне представляю, чего она намеревалась этим добиться. Я уже говорила, леди Каролина что-то задумала; мне в ее замысле была отведена определенная роль. Но теперь, когда у него есть настоящая сестра, она отстранила меня от участия в ее планах. Признаюсь, я этому рада. Хотя, конечно, Виктор юноша одаренный и очень красивый, — Она отвернулась, чтобы скрыть краску смущения. — Я мечтала, каким он станет всего через несколько лет — прекраснейшим из мужчин. Представляла, что он не устоит передо мной и будет моим любовником. Ну вот, проболталась! Я говорю это по секрету, как сестре. Но он оказался стойким. Стойким… и еще странно холодным. Идеи для него, похоже, такие живые, — сказала она и добавила с насмешливой улыбкой: — Я почти убеждена, что он вожделеет к ним, как другие мужчины вожделеют к женщине. Это меня озадачивает. Я знаю, леди Каролина хотела бы, чтобы ты любила Виктора как родного брата. И это правильно, но будь осторожна. Не торопи событий, не совершай необдуманных поступков. Это может быть трудным, но обещай мне.
И я дала обещание.
Под руководством Франсины я усвоила все, что нужно знать новичку, и стала таким же полноправным членом тайного сообщества, как другие девочки, мои ровесницы. Тем не менее мне не приходило в голову смотреть на себя как на ведьму. Мне всегда казалось, что ведьмы — это особенные женщины, с которыми меня нельзя и сравнивать, — мудрые древние старухи. И потому себя так не называла. Я совершенно искренне считала себя младшей сестрой женщин, что стояли рядом со мной во время наших обрядов, не более того. Их радостное настроение передавалось мне, рождая чувство сопричастности; подобно им, я давала выход восторгу в песнях, танцах, веселье. А возбуждение, которое я испытывала вместе со всеми, когда наши радения достигали апогея, могло граничить с беспамятством. О чем я не подозревала в своей полудетской вере, так это о том, что пребывание в компании этих женщин может запятнать меня в глазах других. Ибо насколько терпимым было женевское общество, настолько трудно было встретить дружелюбные отношения здесь (как, несомненно, и среди людей в церкви), среди этих буйных женщин, которые выдумали себе новую веру и скрывали ее.
Не сделала ли, думаю я теперь иногда, моя матушка ошибку, вовлекши меня в это тайное сообщество прежде, чем я осознала опасность, которую оно могло представлять Для меня? Знаю, она желала мне добра, надеясь, что тайное знание придаст мне смелости и гордости. Так и произошло. Но это было не единственной ее целью. Был у нее и другой, более скрытый мотив, влекший ее вперед, подобно морскому приливу. Дело было в Викторе — и по этой причине, если бы что случилось, думаю, она палец о палец не Ударила бы ради моей безопасности, ибо материнская любовь заглушила бы в ней голос совести.
Примечание редактора
Следы мистерий плодородия в сельских местностях Европы
60 
