очень нудно 
177 
Наблюдая за Алисией, Трэвис слушал сетования отца и не вступал с ним в спор. Впервые за долгое время он видел Алисию довольной и оживленной. Она смеялась и с таким воодушевлением болтала с леди Ройстер, какого он никогда прежде не замечал за ней. Это была ее природная черта, которая проявилась в приветливой, непринужденной обстановке, в окружении себе подобных — образованных и воспитанных людей. Он должен предоставить ей право жить, как она привыкла. Со временем он тоже привыкнет к этому.
Они вернулись в особняк, отдав предпочтение уединенности перед пользующимися повышенным вниманием знати апартаментами лорда Ройстера. Алисия с облегчением вздохнула, оказавшись в одиночестве в спальне, в то время как Анна-Мари в другой комнате укладывала спать капризного младенца. Это был долгий день, и, хотя ей нравилась родня мужа, ей придется идти на многие уступки ради того, чтобы сыграть ту роль, какую ей навязывает прошлое Трэвиса. Ей нужно было обо всем подумать.
Трэвис застал Алисию даже непереодетой, стоящей посреди комнаты и задумчиво уставившейся в окно, только ее пальто и шляпа валялись на кровати.
Он подошел и, обняв за талию, прижался губами к ее виску.
— О чем ты задумалась?
Алисия улыбнулась, благодарно взглянув на него.
— Я слишком устала, чтобы думать. Мне, наверное, как Дейлу, нужно немного поспать.
Обеспокоенный Трэвис повернул Алисию и взглянул в ее лицо. Под глазами у нее залегли тени, и она казалась бледнее обычного. Он тронул ее лоб и, не найдя признаков болезни, согласился с ее желанием.
— На тебя неожиданно свалилось слишком много всего. Доктор Фаррар был бы очень зол на меня. Ложись, пока маленькое чудовище спит, и отдохни немного.
Когда он взялся за пуговицы ее платья, Алисия недовольно взглянула на него.
— Тебе бы стоило пока заняться какими-нибудь делами, а то и я не отдохну, и тебе не удастся ничего сделать. Мне поможет Анна-Мари.
Трэвис с лукавой усмешкой убрал руки с ее груди.
— Ну, не покладистый ли я? Хорошо, я уйду, но я должен быть уверен, что ты будешь отдыхать, поскольку я не обещаю, что ты так же легко отделаешься от меня ночью.
Он коснулся ее губ и задержался ровно настолько, чтобы передать им свое тепло и вызвать желание продолжить поцелуй, после чего быстро покинул комнату. Алисия смотрела ему вслед с любовью. Она гордилась им.
Казалось просто немыслимым, чтобы такой мужчина, как Трэвис, даже посмотрел на нее, не говоря уж о какой-то сильной любви. Она думала, что ему несвойственны такие слабости, но она ошибалась, и это было не в первый раз. В ее любви к нему не было ничего слабого. Она горела ярким и сильным пламенем, и с каждым днем оно разгоралось все сильнее. Может ли она верить, что он испытывает к ней такие же чувства?
Когда Алисия проснулась, она, как никогда прежде, почувствовала уверенность в правильности выбранного ею пути. Она любила Сент-Луис, и своего отца, и Бекки с Огастом, и их славный дом, но Трэвиса она любила больше всех. Будет трудно опять входить в роль бесполезной светской дамы, но ради Трэвиса она сделает это. Она станет самой шикарной леди Делейни, какую только сможет представить себе Лондон. Покажем надменным британцам, на что способны американцы!
Придя в хорошее настроение от таких радужных перспектив, Алисия послала служанку на рынок за свежими овощами, а сама отправилась на кухню, чтобы испечь на ужин пирог. Она хотела, чтобы Трэвис вкусно поел, придя домой, после чего они могли бы спокойно отправиться в их большую кровать.
Дейл лежал у залитого солнцем окна в колыбельке, довольно воркуя под мотив, который напевала его мать. Закатав рукава и прикрыв платье огромным передником, который нашла в буфете, Алисия заправила муку маслом. Раньше ей не приходилось подолгу бывать на кухне и готовить что-то для собственного удовольствия, но за последние месяцы она научилась стряпать и сейчас занималась этим с наслаждением. Вероятно, скоро она снова будет отлучена от кухни. Нужно воспользоваться моментом.
Поглощенная работой, напевая песенку, Алисия не слышала, как открылась входная дверь. И она не подозревала ни о чьем присутствии до тех пор, пока не увидела прислонившегося к кухонной двери Эдварда.
У Алисии екнуло сердце и свело пальцы от страха, когда она увидела ехидную ухмылку на лице непрошеного гостя. За исключением одного раза, когда он валялся на полу в салуне, она не видела его с того самого дня, когда он лишил ее гордости и самоуважения и превратил в полубезумную перепуганную насмерть женщину. Она бы не узнала его, если бы не эта жестокая улыбка. Она будет ее помнить до самой смерти.
177 
