61 
Матушка огляделась по сторонам, как бы поддзадоривая остальных на высказывание.
— Ничего, — добавила она. — Зато голове тепло.
Грибо, спящий в своем кресле, лениво приоткрыл левый глаз.
— Эй, Ты, слезай давай, — сказала Матушка, снимая котенка с головы и ставя его на пол. — Осмелюсь предположить, у миссис Огг на кухне есть молоко.
— Не так много, — ответила Нянни. — Могу поклясться, его что-то пьет!
Действующий глаз Грибо широко раскрылся, и он глухо заурчал.
— Ты точно знаешь, что делаешь, Эсме? — спросила Нянюшка и потянулась за подушкой, чтобы бросить ее. — Он ревностно охраняет свою территорию.
Кошечка Ты уселась и начала мыть ушки. Но как только Грибо приподнялся, она невинно взглянула на него и, выпустив когти, прыгнула ему на нос.
— Она тоже, — ответила Матушка. Грибо скатился с кресла, пролетел через комнату и исчез на кухне. Из кухни донесся грохот падающих кастрюль, крышка от кастрюльки, лязгая, прокатилась по полу, завертелась как юла и наконец все стихло.
Кошечка, бесшумно переступая мягкими лапками, вернулась в комнату, запрыгнула в пустое кресло и свернулась клубком.
— На прошлой неделе он разодрал на части волка, — сказала Нянни Огг. — Ты не Икспериментировала[7] с бедняжкой, а?
— Даже и не мечтала, — ответила Матушка. — Просто она знает, что ей нужно, вот и все, — она повернулась к Тиффани. — Думаю, что Зимовой оставит тебя в покое на какое-то время, — сказала она. — Скоро зима. Он будет очень занят. А миссис Огг тем временем научит тебя… всему, что знает.
И Тиффани подумала: «Интересно, насколько нескромным будет это учение?»
* * *
Посреди продуваемой всеми ветрами вересковой пустоши в глубоком снегу застрял фургон. Внутри него вокруг остывающей печки сидели странствующие библиотекари, размышляя, что бы им еще сжечь.
Тиффани мало чего удалось разузнать о библиотекарях. Они чем-то напоминали странствующих жрецов и учителей, которые приходили даже в самые крохотные и малолюдные деревушки, поставляя то, без чего люди могут обходиться неделями, но что иногда бывает им до зарезу нужно — богослужения, лекарства, факты. Занять книгу в библиотеке стоило пенни, но библиотекари часто принимали в оплату еду и поношенную одежду. Однако, если принести им новую книгу, то они давали почитать десять книг бесплатно.
Временами можно было заметить два или три библиотечных фургона, расположившихся на поляне, и в воздухе пахло клеем, который варили, чтобы починить истрепавшиеся книги. Некоторые книги были такими старыми, что их текст был полуистерт взглядами читателей.
Библиотекари были таинственными существами. Говорили, что они понимали, какая книга вам нужна, лишь взглянув на вас, и что они могли отобрать у вас голос словом.
Но сейчас, в застрявшем фургоне, они шарили по книжным полкам в поисках знаменитой книги Т.Г. Маусхолдера «Выживание в снегах».
Положение становилось все более отчаянным. Волы, тянущие фургон, разорвали привязи и убежали, спасаясь от вьюги, печка почти прогорела, и, что было хуже всего, догорали последние свечи, а это означало, что вскоре они не смогут читать книги.
— В книге К. Пайерпойнта Паундсворта «Среди снежных куниц» сказано, что участники злосчастной экспедиции в Китовом Заливе выжили, питаясь супом из пальцев собственных ног, — сказал Помощник Библиотекаря Гриззлер.
— Очень интересно, — ответил Старший Библиотекарь Свинслей, обыскивающий нижнюю полку. — А рецепт там есть?
— Нет, но он может быть в книге Роскоша Ворона «Кулинария в Затрудненных Обстоятельствах». Это там мы вчера нашли рецепт Питательного Сюрприза из Вареных Носков…
В дверь оглушительно забарабанили. Дверь фургона состояла из двух половинок — верхней и нижней. Можно открывать только верхнюю часть и использовать выступ на нижней части как подставку. Стук не прекращался, и в щель между половинками посыпался снег.
— Надеюсь, это не волки опять, — сказал мистер Гриззлер. — Я всю ночь не спал!
— А у них принято стучать? Надо бы глянуть в «Повадках волков» капитана У.И. Лайтли, — ответил ему Старший Библиотекарь Свинслей. — А еще проще взять и открыть дверь. Давай быстро! Свечи вот-вот погаснут!
Гриззлер открыл верхнюю половинку двери. На ступеньках стояла высокая темная фигура, трудно различимая в неровном лунном свете.
— Я ищу Романьтизм, — громко сказала фигура.
61 
